Ю. Качанов - Начало социологии

Способность рефлектировать, объективировать, делать явным то, что было скрытым, субъективным, непонятым, представляет собой символическую власть, неравномерно распределенную между агентами и институциями. Социально-критическая наука, определяющая неопределенное, тематизирующая нетематизированное, дающая неведомому "и обиталище и имя", категорически не нужна доминирующим социально-политическим силам, заинтересованным лишь в легитимации и рационализации сложившегося порядка господства. Итак, научная объективация необъективированного в социальной действительности — проблема не столько эпистемологическая, сколько общественно-политическая.

Напомним, что Э. Гуссерль в "Идеях к чистой феноменологии и феноменологической философии" рассматривает тематизацию как явную и отчетливую формулировку в виде суждений того нетематизированного, каковое уже неявным образом используется наукой. Под нетематизированным подразумеваются "все индивидуальные предметности, конституирующиеся благодаря оценивающим и практическим функциям сознания" XIV, все то, что допускается фактически существующим "естественной установкой" сознания, наивно полагающей (поскольку она не дает различать тип связи между предметами от типа связи между предметами и сознанием), будто единственно реальный мир выступает коррелятом сознания. Этот неотрефлектированный главный постулат (Generalthesis) есть то радикальное нетематизированное науки, которое обосновывает ее, а тематизация оказывается его предикативным принятием в качестве объекта феноменологического epohe. Заключая нетематизированное в скобки, феноменология выявляет само условие возможности Generalthesis "естественной установки", а именно, феноменологически нетематизированную интенциональность, трактуемую как такое отношение сознания к своему корреляту, которое не постулирует существование интенционального предмета. Согласно Э. Гуссерлю, феноменологическая тематизация есть объективация всех нетематизированных идеальных и трансцендентальных структур сознания. Напротив, для М. Хайдеггера вовсе нетематизируемое, ускользающее от всех мыслимых объективаций и предикаций, выступает условием возможности тематизацииXV. Развивая эту линию анализа начал науки, Ж. Деррида (в своем знаменитом «Введении» к "Началу геометрии" Э. Гуссерля) увязывает принципиально нетематизируемое с различием между тематизируемым и нетематизируемым, доказывая недостижимость гуссерлианского окончательного основания (Endstiftung) науки с помощью тематизации.

После такого краткого экскурса в философию мы можем позиционировать наш подход к основанию социальной науки следующим образом: действительным началом социологии не является никакая "абсолютная система отсчета", будь то полностью объективированное знание (как у Э. Гуссерля), или допредикативное немыслимое (Ungedachte) (как у М. Хайдеггера). (Допредикативный опыт есть опыт неорганизованный и необработанный, не устанавливающий функциональных зависимостей и свойств предметов.) Основанием социальной науки выступает отнюдь не неподвижная трансцендентальная «точка», не логическая связь идей, а исторически изменчивый «угол», образованный объективированным и необъективированным, т. е. текучее, имеющее эмпирический и социально-политический характер различие между тематизированным в исследовании и нетематизированным. Объективированное нельзя понять исключительно из него самого, но его также нельзя понять из необъективированного, взятого самого по себе. Поскольку объективированное есть продукт объективации необъективированного, постольку его можно раскрыть, лишь исходя из различия "объективированное/необъективированное". Отсюда, социо-логическое мышление не продолжает обыденное, а соотносится с ним посредством различия "объективированное/необъективированное". Невозможно найти "последнее основание" социологии. Да оно ей и не нужно. Объективированное и необъективированное не могут быть представлены как сущности, связанные единственно логическим отношением. Связь между ними осуществляет практика социальной науки, понятая как научное производствоXVI. Знанию противостоит не незнание, а незнание незнания. "Я знаю, что я не знаю". Необъективированное — это движение производства социологического знания, т. е. объективированное необъективированное. Вот почему необъективированное располагается не снаружи, а внутри объективированного. Собственно говоря, социологическое познание развертывается в растворе угла, образуемого предикативным и допредикативным. Далее, условием возможности истины социальной науки является объективация подвижного различия между объективированным и необъективированным. Это различие производит, в свою очередь, различия между транзитивным и нетранзитивнымXVII, между действительным и возможным, наглядным и наблюдаемым, между существующим и наблюдаемым и др. Пользуясь ими, мы можем усмотреть, что не только не все наблюдаемое наглядно, но и не все существующее наблюдаемо. Если же посмотреть на указанные различия с другой точки зрения, то может оказаться, что епископ Беркли несколько погорячился, утверждая, будто esse есть percipi: далеко не все наблюдаемое существует. Например, нет ничего нагляднее для «наблюдателя», чем «империя», тематизируемая в массовой коммуникации как большое вместилище тел действующих и вещей. Но иллюзорная непосредственность "большого пространства" — «вместилища», а не несводимого структурного свойства социальных феноменов — есть не более чем неплодотворная абстракция.

Социология — историческая рационально-критическая практика, и ее «сверхзадачей» является создание субъективных условий для производства новых социальных практик — новых практических схем. Следует особо подчеркнуть, что практическая продуктивность социологии вряд ли может быть достигнута вне ее собственно познавательной плодотворности, под которой в первую очередь понимается производство рационального знания. То, что генетически исходным пунктом социальной науки оказываются подвергнутые метафизической сублимации политические представления, непосредственно не отражается на социологической рациональности. Рациональность как сообразованность целей и средств социологического познания на основе «логики» не зависит напрямую от общих оснований деятельности "социологического разума". Несмотря на то, что социологический опыт производится в непознавательном, доксическом контексте, он устанавливается, в том числе, как конструктивный, способный к выработке рационального знания. Социальная наука в состоянии вырабатывать эффективные практические схемы лишь постольку, поскольку она успешно осуществляет собственно научные практики. Напротив, если социальная наука начинает подменять собой или непосредственно обслуживать «политику», она обречена не только на социально-политическое, но и на научное фиаско. Коль скоро социология дистанцируется от (научно обоснованной) социальной критики и объективации допредикативного опыта, она попадает в орбиту легитимного дискурса государства или корпоративного управления, а производство специфичных для нее практических схем перераспределяется между интеллектуалами или философами. Чем больше социология замыкается в границах уже легитимных практических схем, тем меньшей символической властью она обладает. Пытаясь формулировать за политиков цели политического действия или напрямую помогать претворять их в жизнь, социальная наука лишь теряет время. Напротив, научно объективируя условия осуществления этих целей и укрепляя свою автономию относительно власти, социология в состоянии усилить результативность политической практикиXVIII.