Феохарий Кессиди - Сократ

Жизнь народа, их нравы и обычаи, их верования и порядки показывали, что представления о добре и зле, о прекрасном и безобразном не везде одинаковы: они расшатывали уверенность греков в исключительный и общеобязательный характер их обычаев и верований, наталкивали на мысль об относительной (условной) природе традиции и нравов, верований и укладов жизни. На почве этих представлений пробуждается критическое отношение к традиции и господствующим обычаям, к "заветам отцов" и другим авторитетам

Хотя в дебатах в народном собрании, в суде присяжных и других государственных учреждениях, где сталкивались интересы различных партий и отдельных граждан, ссылка на волю богов, на авторитет традиции и "заветы отцов" всегда оставалась важным доводом, тем не менее этого было недостаточно: ни за какой партией или группами общества, а тем более отдельным лицом, не признавалось прав претендовать на роль единственного (или единственных) выразителя воли бога (богов), правоверного носителя традиции и непогрешимого толкователя "заветов отцов". Поэтому приходилось больше полагаться на силу слова, на разумные доводы, на учет интересов и настроений большинства граждан в данный момент, на расстановку сил в народном собрании и в международных отношениях и т. п.

103

В усложнившихся условиях общественной жизни исключительно большое значение приобретают политическое образование, искусство владения словом, мастерство в публичных выступлениях. Сила слова становится орудием влияния и власти, формой политической и интеллектуальной деятельности, искусством убеждать, средством сознательного выбора политической линии, способом осуществления правосудия. Неслучайно ораторское искусство в период расцвета греческой демократии, особенно афинской, привлекает всеобщее внимание и объявляется "царицей всех искусств". Ясно, что общее и политическое образование, а в особенности искусство владения словом, стали настоятельной потребностью для каждого, кто хотел обрести влияние среди граждан, воздействовать на ход государственных дел или стремился отличиться на государственном поприще. В соответствии с этой потребностью в V в. до н. э. появляется новая профессия — профессия софиста, который за определенную плату обучал риторике и философии, учил "мыслить, говорить и убеждать", сообщал известный объем сведений из разных областей знаний и деятельности.

Успеху софистов способствовали также некоторые черты национального характера греков, делавшие их «прирожденными» диалектиками и заядлыми спорщиками. Искусство диалектики греков, их мастерство доказывать и опровергать вызывает восхищение и теперь, но их чрезмерная страсть к спорам, судебным процессам и сутяжничеству явились подлинным бедствием этого пылкого и красноречивого народа. Склонность греков к спорам, их "любовь к несогласию" историк Геродиан (ок. 170–240 гг.) назвал "застарелой болезнью" эллинов. Показательно и то, что комедиограф Аристофан, имея в виду страсть своих сограждан к судебным тяжбам, заставляет

104

одного из своих персонажей, которому показали карту Афин, первым делом спросить: "А где же дикастерион?" (т. е. суд, без которого он не представляет себе Афины).

Древнегреческий суд не знал ни прокурора, ни защитника. Каждый должен был защищать себя сам, а обвинитель обязан был в суде лично поддержать обвинение. Но так как частые судебные процессы были обычным явлением в жизни греков и никто не был огражден от привлечения к суду и несправедливого обвинения, то естественно, что каждый стремился приобрести навыки в красноречии, в публичных выступлениях. Но это было делом нелегким, требовавшим значительных средств, времени и продолжительных упражнений под руководством учителей риторики. Поэтому многие из граждан в необходимых случаях прибегали к услугам софистов или к помощи других ораторов, которые составляли для них судебные и иного рода речи. Эти речи нередко заучивались наизусть.

Софистика была риторически-диалектическим искусством (искусством полемики) и строилась на столкновении противоположных Тезисов. Она позволяла взвесить аргументы и принять обдуманное решение по вопросу, допускающему различные суждения. Но не существовало гарантии и от злоупотребления софистическим искусством, от использования его в неблаговидных целях, когда, говоря словами Платона, сильный довод делается слабым, а слабый — сильным. Разумеется, возможность злоупотребления полемическим искусством еще ничего не говорит о ценности или непригодности этого искусства.

Софизм, разного рода словесные уловки и логические ухищрения создавались на почве двусмысленности слов, путем малозаметной подмены тезиса, намеренного

105

удлинения речи, затруднявшего осмысление сказанного в целом, приведения противника в состояние раздражения и гнева, когда в состоянии аффекта он утрачивал способность следить за логической правильностью суждений, и т. д.

Софистическое искусство оперирования понятиями нередко приводило к логическим парадоксам, к двояким решениям, и потому неразрешимым проблемам. Некоторое представление о такого рода парадоксах дают следующие примеры. Обратимся к парадоксу, получившему название "Учитель и ученик" и приписываемому Протагору. Этот парадокс характеризует, помимо прочего, сложившееся в народном сознании представление о софистах и их роли в судебных процессах.

Однажды к софисту (Протагору) пришел молодой человек о просьбой обучить его риторике и диалектике, риторически-полемическому искусству. Они заключили договор, по которому ученик должен был уплатить гонорар учителю только в том случае, если он выиграет свой первый судебный процесс. Прослушав курс, ученик не выступил в суде. Учитель заявил ученику, что он подаст на него в суд, и любое решение суда будет в его, учителя, пользу. И в самом деле: если ученик выиграет процесс, то он платит ему согласно условиям договора; если же ученик проиграет процесс, а он, учитель, выиграет, то и в этом случае он получит деньги со своего ученика по решению суда.

Но ученик хорошо усвоил курс софистического искусства. Он, в свою очередь, утверждал, что в обоих случаях он ничего не платит учителю. Ибо, если ученик проиграет, а учитель выиграет процесс, то согласно условию договора он не платит; если же он, ученик, выиграет процесс, то и в этом случае он ничего не платит в силу решения суда.

106

Такое двойное решение называется дилеммой. Софисты пользовались дилеммами в различных целях (полемических, педагогических и т. п.). Нередко они прибегали и к надуманным софизмам, парадоксам и двусмысленностям, для которых не подходил ни положительный, ни отрицательный ответ. Задавался, например, вопрос: "Перестал ли ты бить своего отца?" Или: "Будет ли ложью, если человек лжет и при этом сознается, что лжет?"