Анатолий Зотов - Современная западная философия

В своем противоборстве с идеалистической метафизикой позитивизм, конечно же, сам оставался идеализмом, при всей приверженности к естествознанию. Концепция "позитивной религии" О. Конта вовсе не была непоследовательностью, а совсем даже наоборот - ведь в ее основании лежала вера в силу человеческой идеи, в могущество "человека разумного", который, превратив знание в силу, свободно преобразует и облагораживает мир (та же самая вера, которой вдохновлялось поколение российских коммунистов, видевших одно из главных условий построения социализма в культурной революции, и прежде всего в ликвидации безграмотности).

Идеализм позитивистов, конечно же, отличался от прежнего, классического - он был идеалистической концепцией, в которой "платоновская" идея, божественная духовность была редуцирована до человеческой мысли. Эта концепция сформировалась в процессе разоблачения идеалистической метафизики, "низведения" Идеи (или ее "производной" - Бога монотеистических религий) с неба на землю. В силу такого происхождения "земной" дух просто не мог не сохранить немало характеристик "духа небесного" (Маркс был прав, утверждая, что фейербаховский человек вылупился из Бога, как бабочка из куколки однако если бы он внимательно присмотрелся к собственной

68

концепции, то увидел бы и в ней нечто аналогичное). Сведенный на Землю Дух во многом остается небожителем - как писал поэт, "кумир поверженный все Бог". Даже если происхождение духовного в человеке изначально и было земным, этот дух, вознесенный на небо даже только в собственном воображении, уже не может безропотно и полностью вернуться в свое прежнее, "подлое" состояние. Он подобен Элизе Дулитл из "Пигмалиона" Б. Шоу - в конце своего приключения она уже другая. "Дух культуры", став земным, трезвым и реалистичным, все-таки помнит свое прошлое, свои романтические грезы; он обращает взор к небесам; он видит в земных предметах отблески небесного света - пусть даже только вчера он .почувствовал себя свободным, поняв земное происхождение небожителей - и пережив гибель Богов. Если говорить без метафор - просвещенческий идеализм, опустившийся "до самого дна", до повседневных забот простого человека, до осознания факта, что, прежде чем заниматься философией и искусством, человеку нужно есть, пить и одеваться, а потому производить предметы потребления - сам этот идеализм рождает импульс реального - теперь уже не анимистского! - одухотворения и очеловечения природных объектов: они превращаются в предметы культуры. Конечно, теперь у "духа" нет ни белоснежных одежд, ни ангельских крыл - он предстает то в фартуке кузнеца, то в халате хирурга, а то и с лопатой могильщика. Может быть, наиболее явственно - для нашего современного сознания - эти преобразования, "дух" которых выразил позитивизм, заметны в сфере искусства и концепций искусства: достаточно сравнить вполне еще традиционно-идеалистическое определение прекрасного у Гегеля - как "совпадения формы с содержанием", и противостоящее ему, вполне "позитивистское", определение Чернышевского: "прекрасное есть жизнь"...

Так завершился большой круг человеческого самопознания - и самостановления: его началом было отделение себя от природы, "саморасщепление" на тело и душу и превращение собственного сознания в абсолютную Идею; его продолжением стало осознание своей телесной природы, превращение природных объектов в предметы культуры, а себя самого - в "естественный", квазиприродный объект; его завершением становится "второе пришествие субъекта" - открытие человеком человеческого в себе самом. Эту завершающую фазу поворота "колеса вечности" вполне можно было бы назвать эпохой постпозитивизма - если бы термин не был уже занятым и не сросся крепко-накрепко с менее глобальным и, говоря по правде, совершенно случайным для него содержанием.

69

Естественно-научный материализм XIX века

Одним из влиятельных идейных течений конца XIX - начала XX века, рожденных эпохой формирующегося капитализма и его политических революций, потрясших феодальные структуры Европы, был естественно-научный материализм. Вряд ли нужно предварять изложение его основных положений анализом европейской политико-экономической ситуации этого времени, даже таким кратким, какой был предпослан мною представлению "первого" позитивизма: это стало бы простым повторением того, что уже было сказано. Имеет смысл разве что снова подчеркнуть несколько принципиальных моментов: во-первых, противоречивость социально-политической ситуации в Европе в середине XIX в., сложность и пестроту политических структур, и - пожалуй, это самое главное то, что в составе прежнего "третьего сословия" формируются и становятся все более массовыми слои свободомыслящих, образованных людей (врачей, учителей, инженеров), достаточно сведущих в естественных науках. Вот у них-то в первую очередь и находили живейший отклик идеи естественно-научного материализма. Да, собственно, идеи эти и рождались-то в головах наиболее активных представителей самого этого социального слоя, которые, кстати, по большому счету далеко не всегда были выдающимися мыслителями, философами в традиционном смысле этого слова, поскольку не только не создали оригинальных философских систем, претендовавших на постижение глубинных основ мироздания, но даже не стремились их создавать.

Знакомясь со взглядами представителей этой школы, трудно избавиться от сомнения в том, стоит ли вообще включать их изложение в учебное пособие по истории философской мысли. Впрочем, нечто похожее я уже отмечал несколько раньше, когда представлял читателю труды "первых позитивистов, которые были в немалой степени, если не преимущественно, популярным изложением современных им научных достижений из областей математики, физики, химии, биологии. И вот естественно-научный материализм... Разве это философия? снова готов возмутиться читатель, уже знакомый с концепциями Платона, Аристотеля, Канта, Гегеля, Фейербаха и даже Маркса. На эту реакцию я уже отвечал в главе о позитивизме, предлагая обратить внимание не столько на содержание сочинений О. Конта, сколько на мировоззренческий и идеологический смысл той трансформации мировоззрения, которая происходила в культуре формировавшегося промышленного общества, а потому и в понимании предмета и задач философии в эту историческую эпоху: именно этот социальный контекст придавал публикациям Конта и других позитивистов их мировоззренческое значение.

70

Многое из того, что было сказано тогда, имеет силу и в отношении этой школы, во многом, как мы убедимся, родственной позитивизму. Большая часть текстов, принадлежащих перу ее представителей, тоже заполнена популярным изложением естественно-научного материала, изредка дополненного малосущественными рассуждениями скорее общего, нежели философского характера. Продиктовано это тем же, что и у позитивистов, убеждением авторов в том, что подлинное, действительно ценное знание о мире (а это, как они считали, и есть мировоззрение в точном смысле этого слова) дают "позитивные" науки. Подобно позитивистам, они боролись против "метафизики", и наилучшим средством ее ниспровержения считали распространение "позитивных", то есть научных, и прежде всего медицинских, знаний. Правда, в отличие от позитивистов, которые, как мы видели, относились к религии довольно осторожно, эти популяризаторы естествознания не только весьма решительно относили религию к сфере "метафизики", но даже считали ее наиболее вредной разновидностью последней, утверждая, что установки "метафизики" совершенно несовместимы с установками науки. Отношение к религии, кстати, было причиной расхождений приверженцев естественно-научного материализма с позитивистской философской платформой: они не только не претендовали на то, чтобы занять "третью философскую позицию", якобы преодолевающую ограниченности материализма и идеализма, но и решительно осуждали такие попытки. Поэтому они не были лишь популяризаторами научных знаний - ведь они трактовали данные естествознания в духе философского материализма. Более того, совсем немного упрощая ситуацию, можно сказать, что естествознание с его действительными достижениями как раз и было для них подлинным материализмом. Речь, таким образом, идет не о философских взглядах, которых "стихийно", не слишком задумываясь об этом, придерживались ученые-естествоиспытатели. Они, эти взгляды, конечно, бывают и материалистическими, и идеалистическими; немало среди ученых и верующих, которые к тому же принадлежат к разным религиозным конфессиям и даже к разным религиям; некоторые из ученых ни в какого Бога не веруют, или вера их, мягко говоря, своеобразна и "стандартным" канонам той или иной религии не отвечает; большинство из них, пожалуй, предпочитают размытую агностическую позицию в вопросах веры, стараясь при этом обходиться без Бога, когда занимаются своими профессиональными делами. Во всяком случае, их мировоззренческие представления, как правило, не отливаются в четкую философскую систему и не превращаются в специфическую философскую программу. Соответствен