Элвин Тоффлер - Метаморфозы власти

И, наконец, если значительная часть «грязной работы» действительно будет переведена на Восток, то правительства западноевропейских стран ожидает усиление давления со стороны профсоюзов собственных производственных рабочих, требующих повышения социальных льгот и защиты отечественной промышленности.

В Германии это, в частности, предполагает рост поддержки, оказываемой политической оппозиции. Как и у правых неонацистов, у социал-демократов тоже зазвучат национал-патриотические темы в критическом осуждении передачи рабочих мест «не-германцам», которые трудятся за плату, меньшую, чем заработная плата, утвержденная профсоюзами. Между тем как «зеленые» будут возражать против перенесения производства, загрязняющего окружающую среду, в тот регион, который и так уже считается самым загрязненным на планете.

Если коалиция социал-демократов и «зеленых» действительно станет правящей в Германии и тем самым сможет оказывать на остальную Европу мощное воздействие, то это скажется на замедлении научно-технического прогресса на европейском континенте, поскольку социал-демократы страшатся того, как этот прогресс повлияет на занятость рабочей силы, а «зеленые» просто «нашпигованы» луддитами и технофобами.

Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) был создан на основе капиталов, предоставленных многими западными государствами, в том числе и Японией. Под началом Жака Атали, руководителя нового типа, ЕБРР мог бы заложить ключевые позиции технического и экономического развития Восточной Европы. Но это будет нелегко.

Поэтому в ближайшие лет десять коммерческий и политический интерес к «Восточной стратегии» будет постепенно ослабевать по мере того, как станут выходить наружу глубоко скрытые европейские проблемы. Европа владеет несметным богатством, но — увы — пока еще сомнительной стратегией использования его для дела.

Гораздо больше, чем у Соединенных Штатов и Японии, будущее могущество Европы зависит от своей «третьей опоры» — базы знаний.

Если Западную Европу измерять количеством Нобелевских премий и известнейших научно-исследовательских лабораторий и институтов, то ей не о чем беспокоиться. У нее сильные позиции в ядерной энергетике, космических программах и робототехнике, и даже, что называется, «робкою стопой» она включилась в исследования по сверхпроводимости.

ЕС, который долгое время обращался с наукой и техникой как с бедными родственниками, вдруг увеличил их финансирование [531], особенно совместных с зарубежными учеными научно-исследовательских проектов. Наука и техника теперь в фаворе.

И тут снова Германия впереди всех. Ученые Западной Германии располагают самым крупным в Европе научно-исследовательским бюджетом и имеют в 2,5 раза больше патентов США [532], чем Англия или Франция. С 1984 г. Западная Германия ежегодно присутствует в списке нобелевских лауреатов по науке [533]за работы, посвященные таким темам, как растровый электронный туннелированный микроскоп или квантовый эффект Холла.

И все же Европа, включая Германию, тащится в хвосте у Японии с Америкой в таких ключевых областях, как вычислительная и информационная техника, особенно производство интегральных схем на полупроводниках и супер-ЭВМ сверхскоростной производительности. Недавний крах «Никсдорф» — некогда первокласснейшей западногерманской компьютерной фирмы — и слияние ее с «Сименс», а также трудности, возникшие у «Норск Дата» в Норвегии и «Филипс» в Голландии, только подчеркивают обременительную слабость Европы в этих областях [534].

Прогресс в смежных телекоммуникационных областях подавляется упорным нежеланием различных национальных почтовотелеграфно-телефонных служб — министерств почт и коммуникаций — отказаться от своей монополии на контроль.

Между тем как бы ни были плохи американские школы, но в Европе есть свои серьезные проблемы в системе образования. Ее школьные системы чрезмерно централизованны, формализованны и негибки. И хотя экспорт европейской культуры значительно больше и гораздо престижнее японского, но все же Европа далеко отстает от Соединенных Штатов, умеющих создать такой стиль жизни, такое искусство и такую массовую культуру, которым начинают подражать. Конечно, можно возразить, что европейская культура неизмеримо выше в эстетическом или нравственном отношении культуры американской, которая руководствуется прагматическими критериями. Однако с точки зрения принципов национального могущества в условиях современного быстро меняющегося, накачанного видеопродукцией мира, до сих пор тон задает именно культура Соединенных Штатов — массовая культура.

Первыми статьями идеологического и интеллектуального экспорта послевоенной Европы были левацкий квазимарксизм, а со временем и экзистенциализм, за которым последовал структурализм, а не так давно и семиотика. В настоящее время все они постепенно исчезают с интеллектуального рынка.

Однако Европа сейчас занимает прочное первенство в продвижении им на смену нового политического продукта. Главной статьей политического экспорта Европы в ближайшие годы станет «зеленый» вариант социал-демократии. Это чрезвычайно важно и могло бы встретить бесконечно радушный прием на уже готовых к восприятию рынках в Соединенных Штатах, Японии, Восточной Европе и Советском Союзе, если он не будет извращен экстремистами от экологии и их влияние не окажется в нем преобладающим.

И, наконец, в то время как Япония погружается в осмысление будущего, а Америка сконцентрирована на настоящем, Европа все еще сохраняет свою глубокую привязанность к прошлому. Известна такая шутка: нужно пятеро англичан, чтобы сменить перегоревшую лампочку — один, чтобы ее ввернуть, а четверо других, чтобы сказать, насколько лучше была все-таки прежняя.

По всем вышеозначенным причинам маловероятно, чтобы Западная Европа стала подлинно сбалансированной великой державой, пока она тратит на развитие своей базы знаний столько же энергии, сколько на переоснащение армии и объединение экономики.

Европа располагает грандиозной всеобъемлющей стратегией, цель которой — произвести перестановку в региональном и мировом соотношении сил. Стратегия эта скорее возрождена, чем заново выработана и состоит в осуществлении контроля над тем, что геополитиками прошлого именовалось «самое сердце» географического региона [535].

И тут мы подходим к раненому исполину — к Соединенным Штатам. Вне всякого сомнения, милитаристская опора триады имеет для Соединенных Штатов гораздо более критическое значение, чем для соперничающих с ним претендентов на мировое господство. Вооруженные силы как Европы, так и Японии до сих пор продолжают оставаться, в первую очередь, региональными вооруженными силами, ограниченная оперативная боеспособность которых не позволяет им действовать вдалеке от «дома». В отличие от них вооруженные силы Соединенных Штатов и Советского Союза, несмотря на все сокращения, могут достичь любой точки земного шара.