Элвин Тоффлер - Метаморфозы власти

Таким образом, даже если спрос на рабочую силу в 10 раз превысит безработицу, если будет существовать 10 миллионов вакансий и только один миллион безработных, этот миллион не сможет занять эти вакансии до тех пор, пока их квалификация — знания — не будет соответствовать требованиям новых рабочих мест. Эта требуемая квалификация очень разная и непрерывно изменяется, и рабочие не могут с легкостью переквалифицироваться, как раньше. Деньги и числа уже не позволяют решить проблему.

Безработные отчаянно нуждаются в деньгах, чтобы выжить самим и прокормить свои семьи, поэтому необходимо выполнить моральный долг и обеспечить им достаточный уровень помощи. Но любая эффективная стратегия сокращения безработицы в суперсимволической экономике должна оперировать не столько недостатком богатства, сколько недостатком знаний.

Более того, поскольку новые рабочие места скорее всего появятся не в промышленности, как многие думают, то и квалификация потребуется не связанная с механикой — например, знание алгебры, как считают некоторые предприниматели, — а широкий спектр профессий, связанных с культурой и работой с людьми. Через школьное образование, переподготовку, обучение на рабочем месте мы должны будем подготовить людей к работе в сфере услуг, таких как помощь и уход (за пожилыми людьми и детьми), служба здоровья, личная безопасность, обучение, сфера развлечений, туризм и другие.

Необходимо начать рассматривать рабочие места в сфере услуг так же, как и в промышленности, без ложного предубеждения к этой работе как к «жарке гамбургеров». Макдоналдс не может служить примером всех видов работы в сфере услуг, которая включает все — от образования до работы в центре данных или радиологической больнице.

Более того, если, как считается, заработная плата в сфере услуг невысока, то нужно не сожалеть по поводу сокращения доли рабочих мест в промышленности, а повысить эффективность труда в сфере услуг, внедрять новые формы организации труда и коллективных договоров. Профсоюзы, задуманные как организации промышленных рабочих, должны полностью измениться или быть заменены на организации нового типа, более соответствующие суперсимволической экономике. Чтобы выжить, они должны начать думать о работниках как о личностях, а не как о массе трудящихся, поддерживая, а не отвергая надомную работу и совместительство.

Вкратце, переход к суперсимволической экономике заставляет нас полностью пересмотреть всю проблему безработицы. Однако оспаривать эти отжившие суждения — значит бросить вызов тем, кому они выгодны. Таким образом, критерий богатства в системе Третьей волны должен изменить сложившиеся отношения властных структур в корпорациях, профсоюзах и правительствах.

Суперсимволическая экономика делает устаревшим наше представление не только о безработице, но и о труде. Чтобы понять это, понять вызываемую этим борьбу, нам нужны новые термины.

Сегодня подразделение экономики на «сельское хозяйство», «промышленность» и «услуги» скорее затуманивает смысл, чем проясняет. Нынешние быстрые изменения сделали неясным смысл ранее введенных определений. Мистера Ригана, считавшего, что слишком многие американцы занимаются стрижкой волос, могло бы удивить высказывание основателя одной из крупнейших в Европе компаний по производству компьютеров: «Наша компания занимается услугами — точно так же, как парикмахерская!»

Вместо того чтобы держаться за старую классификацию, мы должны посмотреть дальше вывесок и ярлыков и задаться вопросом, что в действительности делают люди в этих компаниях для создания прибавочного продукта. Как только мы поставим этот вопрос, то обнаружим все больше и больше производства символов или умственного труда во всех трех секторах экономики.

Фермеры сейчас используют компьютеры для вычисления потребности в зерне, металлурги смотрят на видеоэкраны, клерки в банке щелкают на лэп-топ компьютерах, моделируя финансовый рынок. Не важно, как экономисты называют эту деятельность — «сельскохозяйственной», «промышленной» или «услугами».

Названия профессий уже ничего не обозначают. Слова «кладовщик», «оператор машины» или «торговый представитель» скорее скрывают, чем поясняют суть профессии. Названия могут оставаться теми же, а реальная работа нет.

Сегодня гораздо полезнее объединять рабочих по количеству производимых ими символов или доли умственного труда в их работе, чем по названиям профессий или по месту работы: в магазине, на грузовике, на фабрике, в больнице или в конторе.

На верху того, что может быть названо «спектр умственного труда», находятся ученый, финансовый аналитик, программист или, например, простой клерк-делопроизводитель. Почему, возникает вопрос, клерк-делопроизводитель и ученый оказались в одной группе? Ответ таков: хотя их функции различны и они работают на совершенно разных уровнях абстракции, оба они (и миллионы им подобных) не делают ничего, кроме перемещения информации или создания новой информации. Их работа полностью символическая.

В середине спектра умственного труда находится широкий набор «смешанных» профессий, требующих как физического труда, так и знания информатики. Сотрудник Федерал Экспресс или Юнайтед Парсел Сервис не только переносит ящики и пакеты, водит автомобиль, но и работает на компьютере. На высокотехнологичных фабриках операторы машин высококвалифицированно обращаются с информацией. Клерк в отеле, медсестра и многие другие, кто работает с людьми, в то же время создают, получают и выдают информацию.

Автомеханики на станции техобслуживания Форда, например, могут по-прежнему иметь засаленные руки, но вскоре они смогут использовать компьютерную систему Hewlett - Packard с «экспертной системой» для помощи в поисках неисправностей с системой мгновенного доступа к сотне мегабайт технических схем и данных, хранимых на компакт-диске [105]. Система задает вопросы о состоянии ремонтируемой машины, она позволяет интуитивно просмотреть массу технических материалов, она предлагает свои выводы и служит гидом на всех этапах ремонта.

Кто они, когда общаются с экспертной системой, — «механики» или «работники умственного труда»?

Чисто физический труд находится в нижней части спектра и постепенно исчезает. С малым количеством занятых физическим трудом в экономике «пролетариат» сейчас находится в меньшинстве и больше заменяется «когнитариатом» [106]. По мере становления суперсимволической экономики пролетарий становится когнитаристом.

Ключевым вопросом о работе человека сейчас становится вопрос о том, какую долю занимает в этой работе обработка информации, насколько стандартна и программируема его работа, какой уровень абстракции требуется для его труда, какой доступ имеет работник к центральному банку данных и информационной системе менеджмента и насколько автономна и ответственна его работа.