Николай Клягин - Современная научная картина мира

Достижения первобытного общества были куда скромнее. Здесь накапливались сведения об окружающей действительности, однако они принципиально не отличались от информации, собираемой животными. Зато в сфере праздных разговоров наступили выдающиеся отличия. Систематические собеседования на обыденные темы породили предания, нарождающаяся религия оснастила их фантастическим флером, дав сказки, а становящееся нравственное сознание, оживив моралью, инициировало притчи. Тем самым были заложены основные составляющие художественной литературы: социальность, нравственность и фантазия. Впечатления от выдающихся переходов, охот и территориальных конфликтов сформировали эпос. Первоначально литература была устной, ориентировалась на слушателей, а потому наглядно служила целям социализации.

Становящаяся религия тоже имела биологические корни. В дождливую погоду, обещающую изобилие природы, шимпанзе приходят в возбуждение, приплясывают, размахивают ветвями, исполняют «танец дождя» [59, с. 48–49; 800]. Радостные встречи стад этих приматов в условиях изобилия среды (так называемые «карнавалы») сопровождаются картинными выражениями расположения человеческого типа с рукопожатиями, объятиями, похлопываниями по спине, поцелуями, уважительными касаниями рукой головы, «барабанной дробью» и другими человеческими элементами «протокола», свойственными, скажем, встречам государственных лидеров на высшем уровне [12, с. 117–118; 59, с. 72].

Первое мероприятие типологически напоминает исходный вариант для универсально распространенного в примитивных человеческих сообществах ритуала вызывания дождя [98, с. 28–29]. Второй проторитуал подобен обряду плодородия типа австралийского церимониала Кунапипи [11, с. 214–219]. Ввиду родства людей и шимпанзе можно допустить, что у ранних гоминин существовали свои «танцы дождя» и «карнавалы», послужившие основой их ритуального магического поведения, что подтверждает первичность магии среди человеческих верований [109, с. 39, 53–64].

Магия – это ритуальные операции с особыми предметами в сопровождении музыки, танцев, песнопений и заклинаний, – операции, нацеленные на то, чтобы принудить потусторонний мир направить посюсторонние события в желательную сторону. Магические обряды коллективны. Феномен одиночных, подпольных колдунов – поздний. Он обусловлен враждебным религиозным окружением, как было с магами в средневековой христианской Европе. Подчеркнем, что приведенное определение магии отражает положение дел у мезолитических аборигенов Австралии и бушменов Южной Африки. Палеолитические предки человечества, вероятно, обходились магическими обрядами меньшей сложности.

С точки зрения нашей концепции происхождения духовной культуры первые ритуалы обслуживали свободное время гоминин с целью их социализации, поскольку являлись праздными коллективными занятиями. С течением времени они усложнялись и обогащались, подчиняясь определенной логике, ибо рост свободного времени у членов социума требовал все новых наполнителей.

С философской точки зрения орудия гоминин представляли собой предметы активного определенного класса (поскольку орудия составляли определенный набор и использовались активно). Имитация их применения в свободное время давала предметы активного неопределенного класса, в которых узнаются инструменты магии, могущие быть чем угодно (орудиями труда и охоты, минералами, животными и растительными материалами, жидкостями и другими предметами, призванными мнимо воздействовать на действительность и неограниченными в перечне, откуда, собственно, происходит квалификация их класса) [11, с. 224–254]. Присущие обрядам вызывания дождя неутилитарные кристаллы кварцы известны на стоянке синантропов в Нижней пещере Чжоукоудянь, Китай, 500–230 тыс. лет назад [214, с. 288].

Имитация предметов первобытного труда (промысловых животных) давала предметы определенного пассивного класса (это ограниченный круг предметов: ими не действуют – к ним обращаются с просьбой, мольбой). В них можно видеть кремневые статуэтки анималистической, животной мифологии, датируемые Рисс/Вюрмом позднего ашеля Богутлу в Армении, 144 тыс. лет назад. Поскольку эта изобразительная традиция неразрывно связана со знаковым творчеством, анималистическую мифологию можно датировать временем ок. 783 тыс. лет назад (Странска скала, Чехия, где обнаружен позвонок ископаемого слона с 7 знаковыми зарубками; см. приложение 1). В отличие от магии с ее наступательным началом [98, с. 37; 109, с. 39, 53–64], мифологию отличает пассивное, просительное отношение к предметам культа, что характерно для религии.

Мифология – это исторические предания о кульминационных моментах в судьбе сообщества, как они видятся спустя века, в отсутствие точной информации и глазами людей, наделенных воображением. Первая мифология была космогонической и трактовала вопросы происхождения Вселенной, ограниченной в палеолите Землей и Небом (см. приложение 1). Мифологические предметы (скульптурные иллюстрации мифов в палеолите, их рисованные иллюстрации в среднем – верхнем палеолите, иконография наших дней) служили и служат объектами почитания, т. е. просительного, пассивного отношения.

Расширение мифологических инструментов до предметов неопределенного пассивного класса давало тотемные эмблемы, поскольку тотемами могли быть любые явления, хотя животные играли среди них видную роль (но использовались и растения, явления природы, солнце, луна и другие предметы неограниченного списка и пассивного, не действенного назначения, что задает их класс) [11, с. 162, 164, 170]. Древнейшая тотемная эмблема, выстроенные в линию кости слона, известна в Амброне, Испания, из древнего среднего ашеля Минделя II, 411–388 тыс. лет назад. Тотемизм – это убеждение в родстве людей с объектами внешнего мира (животными, растениями, явлениями природы и др.), символизируемыми тотемными эмблемами, т. е. условными изображениями. Тотемная идея родилась в среде охотников, чьи профессиональные рассказы размывали грань между охотником и жертвой.

Особые тотемы противопоставляли первобытные сообщества друг другу. Это говорит о том, что тотемизм возник в эпоху конфликтов первобытных популяций, т. е. в период демографического взрыва у «человека-мастера». Его внучатый отпрыск, гейдельбергский человек, судя по находке в Амброне, уже располагал началами тотемизма, однако ни он, ни его предшественник, классический питекантроп (Homo erectus), не переживали демографических взрывов. Следовательно, тотемизм действительно освоил их предок, «человек-мастер», переживший демографический всплеск, хотя археологических свидетельств в пользу подобной точки зрения пока нет.