Юрий Бабаев - Основы философии

4. Почему философию Гегеля можно рассматривать как итог развития немецкого идеализма XIX века?

5. В чём состоит основное противоречие гегелевской философии?

6. Какие стороны гегелевского идеализма подверг критике Фейербах?

7. Почему философия Фейербаха определяется как антропологический материализм?

8. Почему философию марксизма следует рассматривать как материалистическое преодоление философии Гегеля и Фейербаха?

Российская общественная мысль в своем затянувшемся развитии философского мышления отразила общую судьбу России и российских народов: оказавшись на стыке Европы и Азии, древняя Русь (как позже и Россия) по культуре, религии, духовным ценностям, экономическим связям тяготела к Западу и развивалась как европейская цивилизация. Но европейские народы к тому периоду, когда на необъятных просторах восточноевропейских степей и лесов формировалось новое государственно-политическое образование, уже имели свою историю, имели Платона и Аристотеля, строили театры и проводили Олимпийские игры. Европа, оставаясь политически раздробленной, духовно была объединена христианской верой и латинским языком. Для европейцев все «нехристиане» являлись «варварами» (название осталось еще от времен античности).

О существовании «славян» («светловолосых», «голубоглазых» – приблизительный перевод слова «славяне») писал уже Геродот. Византия своими причерноморскими и придунайскими владениями соприкасалась с землями «варваров», вела с ними активную торговлю, обменивая ткани, оружие и украшения на мед, воск, зерно, пушнину. Но «познакомиться» близко со славянами Византии пришлось в 911 году, когда дружина Киевского князя Олега оказалась под стенами Константинополя и осадила город. После переговоров осада была снята, византийцам пришлось уплатить пришельцам богатую дань, чтобы нежданный противник ушел в свою «скифию» (греческое название земель славян). По условиям договора на воротах Царьграда (славянское название Константинополя) остался прибитый Олегом щит, как напоминание «цивилизованным» византийцам об их военном позоре. Это свидетельствует о том, что в IX–X веках в Восточной Европе началось формирование нового мощного государства, с которым предпочтительнее было иметь дружбу, нежели натянутые враждебные отношения.

Между Константинополем и Римом началось настоящее соперничество за возможность приобщения «варваров» к истинам христианской религии (христианство к тому периоду уже разделилось на Западное и Восточное направления, хотя формальный раскол произошел позже – в 1054 году), но ответ на вопрос «С кем быть?» искали сами русские князья, руководствуясь социально-политическими и династическими интересами. Выбор пал на «царьградский» вариант христианства, поскольку в Восточном христианстве был принцип подчиненного положения Церкви по отношению к светской власти, когда коронованный император объявлялся «помазанником Божьим». В римско-католическом варианте христианства власть папы римского считается идущей от Христа, поэтому она выше светской власти. Верно, «Повесть временных лет», написанная православным монахом Киево-Печерского монастыря Нестором, сообщает об «испытании вер» Владимиром, когда перед ним предстали иудей, мусульманин и папист с показами достоинств именно «своих» вер. Но в действительности, как показали историки, никакого «испытания» не было; просто княжеская власть на Руси оказалась перед необходимостью идеологического и духовного объединения различных племен и народностей, составлявших в десятом веке «Киевскую Русь», – без ущерба для княжеской власти. Восточное христианство удовлетворяло этим условиям.

Весной 988 года Владимир помог византийским братьям-императорам подавить мятеж военачальника Варды, поднятый им в придунайских землях. За помощь Владимиру была обещана в жены сестра императоров – принцесса Анна. Но она не пожелала выходить замуж за «язычника» и многоженца (у Владимира под Киевом была целая слобода из жен-наложниц). Оскорбленный Владимир занял византийский город Корсунь (Херсон на Украине) и пообещал императорам Василию II и Константину IX «прогуляться» с дружиной по их причерноморским владениям, если невеста не прибудет в Корсунь; в свою очередь, он сам дал клятвенное обещание распустить гарем, принять крещение и крестить всю Русь.

Летом 988 года в Корсунь прибыл пышный кортеж Анны в сопровождении блестящей свиты и многочисленного духовенства. Владимир и его дружина в Корсуни приняли крещение, а по дороге в Киев было крещено население городов и селений, мимо которых проезжал свадебный кортеж. В Киеве началось приобщение к «святой равноапостольской церкви» киевлян: жителям было приказано явиться к небольшому притоку Днепра на крещение, «а кто ослушается – да будет враг князю». Под охраной дружинников киевлян погнали к Днепру, а дома сбежавших от крещения сжигались.

После Киева пришла пора крещения жителей Великого Новгорода. Здесь дело не обошлось без побоища между сторонниками Христа и сторонниками Перуна. Но в целом процесс крещения Руси растянулся на несколько столетий. Даже Стоглавый Собор 1551 года в своем итоговом документе «Стоглав» отметил наличие многочисленных «языческих» элементов в религиозной жизни и бытовой практике верующих.

Вместе с христианством на Русь пришла многочисленная религиозная, богословская и богослужебная литература (Священное Писание, Священное Предание, Апостол, Требник, Четьи Минеи, Жития православных святых и др.). Византийским священникам пришлось изучать славянский язык, а великокняжеская знать стала проявлять интерес к греческому. Параллельно в открывающихся монастырях готовились национальные кадры священнослужителей, формировалась соответствующая идеология, распространялось новое миропонимание и новое мировоззрение, христианизировалась «языческая» культура, внедрялись новая мораль и вытекающие из христианства семейно-бытовые правила общежития. Церкви предстояло не только утвердить православие, но и теоретически обосновать его истинность. Активизировалось богословие – теоретическое подтверждение исключительности и истинности именно даннойрелигии и, соответственно, ложности всех остальных. Начался период становления и развития философского мышления.

Присылаемые Константинополем митрополиты (Русь, как окормляемая Византийской церковью территория, была объявлена метрополией, отсюда и «чин» верховного церковнослужителя) были не только обладателями высшего, после патриарха, звания, но и эрудированными богословами и философами. Иначе и не могло быть: им предстояло не только блюсти «малое стадо» христиан (слова митрополита Илариона), но и всемерно расширять его, уметь противостоять проявлению рудиментов «язычества», добиваться того, чтобы «чистая Христова вера» стала внутренним убеждением каждого.