Юрий Бабаев - Основы философии

Эта христианско-неоплатонистская картина бытия далеко отстояла от той картины, которая вытекала из официального богословия, а потому современники Эриугены не восприняли его полупантеизма и полутрадиционализма. Его основной труд «О разделении природы» привлек к себе внимание лишь через пять столетий, в эпоху Возрождения. Церковь обратила внимание на теоретические изыскания Эриугены значительно раньше: после смерти он был обвинен в «ереси».

Самобытным мыслителем средневековья был Пьер Абеляр – граф, богослов, профессор, создавший под Парижем свою богословско-философскую школу. Две его книги: «Да и нет», «О вере и знании» не укладывались в богословское толкование Библии, содержали в себе покушение на наличие безусловных истин откровения. В своих философских построениях он от идеи креационизма двигался в сторону деизма, провозглашал допустимость сосуществования истин откровения с истинами разума. Обе эти книги, как подрывающие основы теоцентрического мировоззрения и несущие в себе покушение на абсолютную истинность Библии, по решению Парижского архиепископа были преданы сожжению как еретические, а его личная судьба оказалась трагической: в 40 лет красавец-монах влюбился в дочь парижского каноника Элоизу, поддавшись «греху плоти». О браке не могло быть и речи. Влюбленные бежали, надеясь найти убежище в африканской Мавритании, но на дороге по пути в портовый Лион были перехвачены. Наказание для Абеляра церковь придумала жестокое: ему добровольно пришлось уйти в монастырь, где он пробыл затворником 22 года, до самой своей смерти в 1142 году; добровольно приняла послушание и Элоиза, до смерти не раскаявшись в своем «грехе». В монастыре Абеляр написал покаянную книгу «История моих бедствий», которую церковники активно распространяли, стремясь ею погасить влияние сожженных работ, о содержании которых Париж еще помнил.

Работу Абеляра «Да и нет» можно определить как первую попытку рационалистически прочитать Библию. Фундаментальные истины Священного Писания Абеляр не ставил под сомнение. Единственное, к чему он искренне стремился, это отделить «божественное» от «человеческого» в этой книге. Хорошо владея богословской картиной происхождения Библии, при анализе её текста Абеляр пытался отделить то, что должны были записать «богодухновенные» мужи, от того, что они в действительности записали, стремясь «богоданное» сделать понятным народу Моисея. Такое наслоение привело к тому, что канонизированными оказались и божественные истины, и человеческие добавления к ним, а потому одни положения Библии, безусловно, говорят о Боге как творце и промыслителе мира, а другие места, привнесенные человеком, способны породить сомнение в его бытии. В этой же работе Абеляр, со ссылками на Библию, высказал деистическое положение о том, что не может существовать вечный Бог без такого же вечного мира (Иоан., 1: 1–3).

Работа «О вере и знании» – это показатель чутья умного богослова на невозможность постоянного удержания сознания в русле религиозных представлений о всех видах бытия, своего рода сигнал для церкви на необходимость поисков гармонии между верой и знанием. Абеляр искал пути обоснования права разума на истину, а также пути преодоления противоречий в случаях, когда истины разума вступят в противоречие с истинами веры. Примененный им метод обоснования права разума на знание и истину Абеляр нашел в обосновании специфичности даваемых верой знаний, которые находятся в дарованной нам Богом душе. Душа нам дана Богом для жизни вечной, тогда как разум, такой же дар божий, дан нам для возможности нашего существования в мире дольнем, на земле, где по воле Бога идет «испытание» крепости нашей веры. Истины веры – истины вечные. Истины знания – истины временные, преходящие. Поэтому никакого конфликта между верой и знанием, религией и наукой нет и быть не может, поскольку через знания мы приближаемся к постижению божественного мира и всей мудрости Творца, тогда как через веру мы приближаемся к вечности, постижению первооснов.

Интересным мыслителем средневековья был арабский философ и врач Ибн Рушд (латинизированное имя – Аверроэс), глубокий знаток и комментатор Аристотеля. Ему пришлось отстаивать право философии на самостоятельное существование от нападок как мусульманских, так и христианских богословов, которое он отстаивал в своем трактате «Опровержение опровержения». Не выступая открыто ни против религии, ни против идеи Бога, он, однако, делал попытку покушения на одно из центральных положений религиозного мировоззрения: отрицал абсолютную ценность «истин откровения», отстаивая одновременно и право разума на ее достижение. Формально в этой борьбе с устоявшимися в богословии положениями Аверроэс потерпел поражение, но в итоге этого «поражения» в европейскую философскую культуру проник аверроизм как особое направление в русле теологического мышления, влияние которого в ХII–ХIII вв. ощущалось даже в католических университетах, поскольку из идеи божественной природы разума вытекала идея правомочности соседства истин разума и истин откровения, они не могут противоречить друг другу.

В двухвековый спор сторонников и противников аверроизма пришлось вмешаться даже римскому папе: в XIV веке аверроизм был запрещен в среде религиозной философии. Но в светском мышлении аверроизм остался и возродился вновь в период итальянского Возрождения и протестантской Реформации в Центральной Европе.

В настоящем разделе темы мы указали лишь на несколько имен философов-богословов, чье мышление, при всей субъективной преданности авторов церкви, выламывалось из теоцентрического мировоззрения. Этому способствовала даже сама церковь своим жестким контролем за состоянием мышления в своих рядах, лишив схоластов главного человеческого признака: запретив самостоятельно мыслить. Угроза обвинения в «ереси», а порой даже и отлучения от церкви часто давала сбои. Церковные верхи понимали, что против опасной для религиозного мировоззрения теории необходимо противостоять теорией же, а потому потребность в новых аргументах буквально нависла над замшелым за века богословием. Повторяющиеся из века в век ссылки на церковные «авторитеты» очень часто уже не срабатывали. Объективно назрела задача в поисках философских аргументов в защиту истин религии. И такое «новое слово» в XIII веке было сказано виднейшим схоластом средневековья Фомой Аквинским (1225–1274).

Аристократ крови, будущий обладатель герцогского титула, Фома уже в юношеские годы, вопреки воле родителей, сделал выбор в пользу церкви, посвятив теоретическому обоснованию незыблемости религиозных истин всю свою жизнь. Уже при жизни он заимел большой авторитет и известность в богословских кругах, а после смерти в 1314 году его философия была объявлена официальной теоретической доктриной римско-католической церкви. Сам Фома Аквинский за свои заслуги перед церковью был в 1381 году причислен к лику святых. Сегодня философия Фомы, несколько подновленная католическими богословами, под именем «неотомизма» продолжает оставаться философской основой католицизма. Неотомизм является объектом внимательного изучения в Папской академии наук им. Святого Фомы, а издаваемый под патронатом Ватикана теоретический журнал католицизма «Томист» является настольной книгой всего католического духовенства мира.