Анатолий Луначарский - РЕЛИГИЯ И ПРОСВЕЩЕНИЕ

И в «книге любви», евангелии, приводится та же мысль. Там рассказывается о том, как бедняк Лазарь питался крохами, падающими со стола господина его. Умер богач, и Лазарь, бедный праводник, сидит на лоне Авраама, а богач томится в огне и просит, чтобы он дал ему хотя бы каплю воды, и бедняк (они добродушны в большинстве случаев) забыл обиду и говорит: «Вот я принесу ему сейчас воды напиться», но Авраам, который мыслит божественно, т. е. беспощадно, палачески, говорит: «Нет, ты не должен этого делать, он должен гореть в огне вечном» 12. В этой «книге любви» вы постоянно видите изречение «ввергнуть в тьму кромешную, где будет плач и скрежет зубовный». Нигде самый жестокий правитель не проводит этого так решительно, как христианский бог. Не смерть, а вечная мука, и притом самая изысканная, какую только можно себе представить, ждет грешников.

Теперь мы спрашиваем себя: если это так, если правление божие может быть признано праведным, потому что он исправляет ошибки на томсвете и там, на том свете, существует воздаяние, то можем ли мы сказать: «Праведен ты, господи, и праведен суд твой»? Нет, мы должны сказать: «Когда вы, священники, стараетесь спасти таким образом вашего бога, вы его топите окончательно, вы делаете его совершенно неприемлемым». Почему?

Сейчас мы это очень легко докажем и докажем неопровержимо, самыми простыми терминами, против которых ни одно разумное существо не может возразить. Бог наказывает грешников. Мы спрашиваем себя: почему же грешник грешен, по какой причине? Мы знаем, что, по вашему представлению, если говорим с верующими людьми, бог создал мир из ничего. Он всемогущ и мог создать его, каким хотел, он всеблаг — значит, мог создать самым лучшим. Он всеведущ, т. е. заранее знал, что выйдет из его создания, и вот он создал такой мир, в котором я оказался грешником. Я его спрашиваю: «Почему ты создал такой мир, в котором я оказался грешным?» И никак из этих клещей вы не выйдете, ибо он мог создать мир, в котором не было бы грешников.

Верующий человек вам скажет, что бог создал мир безгрешным, но вот Адам взял да и согрешил, и за это мир теперь расплачивается. Я спрашиваю: почему же Адам, которого бог создал по образу и по подобию своему, стал грешить? Почему он, когда ему Ева подала яблоко, не сказал ей: «Нет уж, пожалуйста, не надо, кушай сама!» Адам должен был сказать богу: «Ты, всемогущий, создал меня плохим, вложил в меня плохой характер, а теперь ты же меня выгоняешь из рая! Где же твоя справедливость!» Правда, для этого как будто есть оправдание. Адам мог сказать: «Бог создал меня хорошим, но меня соблазнила Ева». Но и тут оправдания никакого быть не может, так как Ева создана самим же богом из ребра Адамова. Но Еву соблазнил змий, а это есть дьявол, и тут уже радостно заявляют нам, что бог посеял, видите ли, одну хорошую пшеницу, но пришел «враг человека» и посеял плевелы, т. е. все зло происходит от сатаны.

Но тогда мы спрашиваем верующих: эта темная сила — сатана — она равна богу или нет? Если она приблизительно равна так, как Деникин Красной Армии, тогда надо с ним драться, и тогда, значит, бог не всемогущ, ибо всемогущий может все уничтожить в одну минуту. Если сатана — темная сила, то почему же бог допускает существование сатаны, если в результате существования сатаны человек, часть человеческих «душ», будут гореть в аду неугасимым огнем!

Это, конечно, очевидная чепуха, и мы только потому об этом говорим, что люди старые, которые еще не успели этого продумать, говорят об этом как о чем–то разумном. Но когда люди умные, ученые начинают повторять те же самые россказни только иными, более учеными словами, то мы говорим, что это слабоумие, мешающее им понять истину, ибо из их противоречий выпутаться нельзя. Можно выпутаться только, признав бога не всеблагим, не всеведущим, не всемогущим.

Но мне кажется, что такого бога верующему человеку не нужно. Если мы скажем, что бог есть, но мир существует сам по себе, то мы разрушим единственное очарование, которое есть за богом. И человек очень могуч, и человек многое знает и в сердце своем носит добро. Лучше надеяться, что человек опытом своим и умом уничтожит то неприятное, тот хаос, который существует в природе. Допускать же существование бога, который не всемогущ, не всеобъемлющ, — это нежелательно ни с какой стороны. Всемогущий бог, по крайней мере, желателен со стороны сердца. Но если в мире есть страдание, а оно есть, если в мире есть грех, а он есть, то в таком случае бог не может быть всеблагим, вездесущим, всезнающим.

Правда, есть еще одно объяснение: бог дал человеку свободную волю. От этой–то свободной воли вся беда и произошла. Это жалкий прием! Хорошо, бог дал ему свободную волю. Знал ли бог, что из этой свободной воли произойдет зло? Знал, ибо он всеведущ. Итак, он сознательно дал свободную волю, зная, что она целую массу людей погубит. Что значит свободная воля? Это значит, что человек свободно проявляет свое «я», свой характер… и я всегда могу сказать богу: «Если моя свободная воля повела меня в дурную сторону, а свободная воля какого–нибудь другого человека повела его в хорошую сторону, то я спрашиваю себя: почему ты мне не дал такой воли, как ему? Почему в меня вложена такая воля, которая влечет в дурную сторону?» Если все происходит от бога, если нет другого источника бытия, то каждый грех совершает бог, каждое преступление имеет свой корень в нем, и он никого карать не имеет права. Если бы он действительно существовал и сидел на каких угодно престолах и был окружен сонмом каких угодно ангелов и гремел громами, то современный человек все равно должен был бы ему сказать: «Ты тиран, и признавать тебя я все равно не могу, так как я не раб, а свободный человек!»

Если бы такой человек сидел в раю, то он там должен был бы устроить революцию такую же, как на земле, так как в аду сидят грешники, которые попали в ад не по своей вине, а по вине бога, не сумевшего создать такой мир, в котором не было бы греха.

Поэтому все традиционное представление о божестве совершенно не выдерживает критики, оно неприемлемо для свободного, гордого человека, который привык рассуждать своими мыслями, своим разумом, который не позволит себя морочить и сердце которого полно искренней любви.

Если мы, люди коммунистической совести, не кричим криком по поводу каждого страдания, то это потому, что кричать глупо, мы сами во многом виноваты, а если бы бог был, мы должны были бы быть самыми страстными богоборцами, ибо бог имел все возможности сделать нас хорошими, а он сделал нас грешными, жалкими, ограниченными. Достоевский говорил: бога я готов принять, но мира не приемлю. Но так как мир есть действительность, то незачем омрачать свою мысль, незачем искушать свое сердце представлением о скверном правителе. Крестьяне прежде говаривали: «Сам–то царь хорош, только до него далеко, а до бога высоко». И как в царстве какого–нибудь богдыхана творилось много неправды и как какой–нибудь крестьянин считал, что царь все знает, да к нему далеко, и старался подать челобитную какому–нибудь вельможе, так, совершенно так же верующий человек, как мы его наблюдаем в церквах, начинает молиться какому–нибудь святому для того, чтобы богоматерь или другие замолвили словечко богу.