Анатолий Луначарский - РЕЛИГИЯ И ПРОСВЕЩЕНИЕ

Все это задачи, которые требуют большого умственного напряжения.

Нечего говорить, что большим оружием против церкви является искусство. Церковь всегда сама была во всеоружии искусства: она развертывала великолепную архитектуру, вводила торжественные песнопения, красивые обряды, она взяла к себе на службу и живопись, и скульптуру, словом, все искусства служили церкви. И церковь умела очень хорошо привлечь к себе человеческие сердца. Делала это все она во имя своего возвеличения. Мы теперь, в свою очередь, и сатиру, и пафос наших революционных идей вооружаем всеми этими цветами искусства. Вооружая тонкими изящными стрелами художественного смеха, мы двигаем все это против церкви. Этим оружием искусства нам придется, вероятно, чем дальше, тем больше бороться против обаяния какого–нибудь «рождества христова» или «светлого христова воскресенья» со всеми его бытовыми прикрасами, со всей его церковной изузоренностью, которая влечет к себе даже тех людей, которые обычно и не думают о религии, р тут детские воспоминания влекут его на эту эстетику, на этот мед церковный! Что мы можем противопоставить атому наиболее яркого, как не наши праздники! Но необходимо, чтобы эти праздники были бы глубокими по замыслу, были бы завлекательны и создали бы новые и яркие страницы быта, создали бы такие же привлекательные формы общения между нами под красным знаменем, под солнцем зачинающейся жизни, которые сделались бы дорогими нашему сердцу, которые у наших октябрят, у наших пионеров превратились бы в такую твердую, насквозь разумную привычку к коллективному торжеству, в какую церковь сумела превратить свои праздники. Вы видите, какая это огромная, какая чрезвычайно значительная задача! Все это пока что находится еще в самом начале, в самом зародыше, потому что мы еще плохо подготовлены, потому что нам надо еще колоссально много учиться. Но когда мы вспомним, что всякий шаг в этой учебе делает из нас вооруженных воинов против самой гнетущей тьмы, которая тяготеет над нашими братьями, то, конечно, мы с великой радостью, с великой готовностью возьмемся за эту подготовку, потому что она обещает нам огромную радость победы над тем чудовищем, каким в наших глазах справедливо является всякая религия.

С этой точки зрения я считаю, что не может быть никакой наркомпросовской работы, начиная от первого букваря и кончая работой в вузах или работой в академиях, которая не была бы атеистичной, не была бы активно безбожной. Не может быть такой работы по антирелигиозному самопросвещению или по просвещению других, которая не была бы вместе с тем фронтом просвещения вообще. Здесь мы с вами абсолютно едины, и вы представляете собой только более квалифицированный и более четко, именно данным специальным орудием вооруженный отряд в общей нашей просветительной работе.

В. И. Ленин так часто, так выразительно подчеркивал, что как только мы отобьемся, кактолько мы защитим свое физическое существование, нам сейчас же нужно будет заняться цивилизацией, поднятием культуры наших народных масс именно в направлении здоровой научности, здоровых форм братской общественной жизни. И в тот момент, который мы сейчас переживаем, прямо можем сказать, смеем сказать и даже должны сказать, что нет теперь работы более важной, чем просвещенческая, в той ее части, где приобретаются необходимые для нас положительные знания, где народ технически вооружается для дальнейшего роста, так и там, где он оздоровляет себя и ассенизирует свою жизнь, где он впервые создает условия культурной гигиены, ибо церковь это — зараза, ибо церковь это — миазмы, отравляющие нашу жизнь, и огромное количество сил она отвлекает всякими бреднями о потустороннем мире и о судьбах души после смерти от реальных задач.

Мы должны с этим бороться, но не в том смысле, чтобы молодецкими, джигитскими наездами как–то врываться в церковь, разрушать ее, словом, действовать беспорядочно. Это было бы приемом какого–то торопыги, больше могущего наделать беды, чем на самом деле победить врага.

Наша задача должна заключаться в очень основательной, добросовестной и с необычайным напряжением производимой работе по самовооружению и затем по широкому просвещению масс. Это тот лозунг, который мы должны перед собой поставить. И если, как я уже сказал, каждый букварь должен начинаться не только словами «мы не рабы», но должен начинаться и словами антирелигиозной агитации, если мы каждому маленькому ребенку должны давать противоядие против того, что ему говорят в его семье, то с другой стороны ваша работа может и должна покоиться только на широкой базе общего, естественнонаучного и социального образования. Только вооруженный этими знаниями безбожник может действительно с реальными, конкретно ощутимыми плодами вести свою борьбу против церкви.

Я, товарищи, от всей красной армии просвещения приветствую ваш первый съезд, зная, что он во многом будет способствовать и наиболее блестящему целесообразному вооружению того специального отряда нашей работы, который, прежде всего, посвящает себя разрушению всякой религии и вместе с тем косвенно даст нам, всем просвещенцам, много интересных идей, ибо наша и ваша работа сплачивает нас в одно единое целое.

* * *

Переходя к вопросам, поставленным мне отдельными участниками съезда, их следует разбить на четыре основные группы: вопрос о религии и антирелигиозной пропаганде в школе, вопрос о выступлении против нас служителей культа, вопрос о сектантстве и вопрос о роли искусства в борьбе против религии[…]

Заданный мне вопрос о причине того, почему попы наглеют и иногда имеют тенденцию к нападению, в частности, например, Введенский, говорящий иногда то, чего не решаются сказать эсеры и меньшевики, объясняется тем нашим отношением к попам, о котором я уже говорил. Поп может обнаглеть, потому что мы боимся обидеть попа. Попробуй–ка Введенскому зажать рот! Скажут: «Ага, коммунисты испугались попа, им приходится прибегать к насилию», — и от этого звук его голоса не сделается ниже. Если бы мы загнали попов в подполье, мы получили бы колоссальную их организацию, и нам гораздо выгоднее высмеивать попов, доказывать их неправоту. Поэтому поп и чувствует, что он более обеспечен, чем меньшевик. Если выйдет меньшевик в пиджачке, мы с ним не будем церемониться, а выйдет черносотенец в рясе, если, конечно, он не скажет какой–нибудь очень чудовищной вещи, его не тронут, так как невыгодно для нас создавать гонение на церковь. Разумеется, этим пользуется и такой талантливый обманщик, каким является Введенский[…]

Необходимо остановиться на одном остром вопросе в разрезе антирелигиозной пропаганды, это — вопрос о сектантстве, которое является одной из опаснейших религиозных форм, в особенности тогда, когда сектантство приобретает как бы революционный характер. Ведь надо сказать, что • религиозные протесты, антирелигиозные движения, революционная мысль, когда она опиралась на буржуазные восходящие волны или па пролетариат, когда она опирается на индустрию, на город, она очень способна выбиться из–под идеи бога, но когда она опирается на крестьянство, то хотя бы по той простой причине, что крестьянство, зависящее от погоды, гораздо труднее рвет с богом, революционные лозунги крестьянства и его вождей, его интеллигенции, выливаются в религиозные формы, и получается такая мешанина, которую так гениально отметил В. И. Ленин в Толстом.