Карл Маркс - Собрание сочинений, том 19

Кельтское переселение лишь частично вытеснило оказавшихся на его пути обитателей страны; особенно в Южной и Западной Галлии последние и тогда еще составляли большую часть населения, хотя и на положении угнетенной расы, и передали по наследству современному населению строение своего тела. Что как кельты, так и германцы господствовали в своих новых местах пребывания над местным темноволосым населением, которое они там застали, следует из существовавшего у кельтов и германцев обычая красить волосы мылом в желтый цвет. Светлые волосы были признаком господствующей расы, и там, где этот признак вследствие смешения рас утрачивался, приходилось восполнять его утрату с помощью мыла.

За кельтами следовали германцы; для них мы уже с некоторой долей достоверности можем установить, по крайней мере приблизительно, время переселения. Оно едва ли началось задолго до — 400 г. и еще не вполне закончилось ко времени Цезаря.

Около — 325 г. Пифей в отчете о своем путешествии дает нам первые подлинные сведения о германцах [293]. Он отправился из Марселя к Янтарному берегу и упоминает о живущих там несомненно германских племенах гуттонов и тевтонов. Но где находился этот Янтарный берег? Обычно под этим названием подразумевают, конечно, только берег Восточной Пруссии, и если соседями этого побережья названы гуттоны, то это несомненно верно. Однако расстояния, которые указывает Пифей, не соответствуют этой местности, но довольно хорошо подходят для большой бухты Северного моря между берегом Северной Германии и полуостровом кимвров. Там как раз место и тевтонам, также названным в качестве соседей. Там — на западной стороне Шлезвига и Ютландии — также имеется Янтарный берег; Рингкёбинг еще и теперь ведет довольно значительную торговлю собираемым там янтарем. К тому же представляется совершенно невероятным, чтобы Пифей мог уже так рано проникнуть так далеко в совсем незнакомые воды, и еще более невероятно, чтобы опасное плавание от Каттегата до Восточной Пруссии не только осталось без всякого упоминания в его столь тщательных описаниях, но и вообще не совпадало с ними. Итак, следовало бы со всей решительностью присоединиться к мнению, впервые высказанному Лелевелем, что Янтарный берег Пифея нужно искать у Северного моря, если бы не упоминание о гуттонах, которых можно локализировать лишь на побережье Балтийского моря. К устранению этого последнего препятствия сделал шаг Мюлленхофф: он считает, что гуттоны — искаженное название тевтонов [294].

Около 180 г. до нашего летосчисления бастарны, несомненные германцы, появляются на Нижнем Дунае и несколько лет спустя они уже выступают в войске македонского царя Персея, воевавшего против римлян, в качестве наемников — первых ландскнехтов. Это — дикие воины:

«Люди не знают ни земледелия, ни судоходства и не питаются продуктами скотоводства; они знают только одно занятие, одно искусство: постоянно воевать и преодолевать всякое сопротивление».

Таковы первые сведения об образе жизни германского племени, которые сообщает нам Плутарх [295]. Этих же бастарнов мы находим еще столетия спустя к северу от Дуная, хотя и в местности, лежащей несколько западнее. Через пятьдесят лет в занятые кельтами земли на Дунае вторгаются кимвры и тевтоны, но будучи отражены жившим в Богемии кельтским племенем бойев, направляются несколькими ордами в Галлию до самой Испании, разбивают одно римское войско за другим, пока, наконец, Марий не кладет предел их почти двадцатилетним переселениям, уничтожая их полчища, явно уже весьма ослабленные, — тевтонов при Эксе в Провансе (—102 г.), а кимвров при Верчелли в Северной Италии (—101 г.).

Полстолетия спустя Цезарь столкнулся в Галлии с двумя новыми полчищами германцев: сначала на Верхнем Рейне с войском Ариовиста, в котором были представлены семь различных племен, в том числе маркоманны и свевы, и вскоре после того на Нижнем Рейне с войском узипетов и тенктеров; их вытеснили свевы из мест их прежнего поселения; они покинули эти места и после трехлетних странствований достигли Рейна. Оба полчища были уничтожены римлянами с помощью военного искусства, а узипеты и тенктеры, кроме того, с помощью вероломства. Дион Кассий знает о вторжении бастарнов во Фракию в первые годы царствования Августа; Марк Красс разбил их на Гебре (теперешняя Марица). Тот же историк упоминает еще о движении гермундуров, которые около начала нашей эры по неизвестным причинам покинули свою родину и были поселены римским полководцем Домицием Агенобарбом «в одной части земли маркоманнов» [296]. Это последние передвижения той эпохи. Укрепление римского господства на Рейне и Дунае надолго загородило им дорогу; однако слишком многие признаки указывают на то, что на северо-востоке, по ту сторону Эльбы и Исполиновых гор, народы еще далеко не окончательно осели на своих местах.

Эти передвижения германцев представляют собой первый акт того переселения народов, которое сдерживалось римским сопротивлением в течение трех столетий, но к концу III века с непреодолимой силой прорвалось через обе пограничные реки, наводнило Южную Европу и Северную Африку и приостановилось только с завоеванием Италии лангобардами в 568 г., — приостановилось, поскольку речь идет об участии в нем германцев, а не славян, которые и после них еще долгое время находились в движении. Это были подлинные переселения народов. Целые народности или, по крайней мере, значительные их части отправлялись в дорогу с женами и детьми, со всем своим имуществом. Повозки, прикрытые шкурами животных, служили им для жилья и для перевозки женщин, детей и скудной домашней утвари; скот они также гнали за собой. Мужчины, вооруженные и в боевом порядке, были готовы преодолевать всякое сопротивление и отражать нападения, днем — военный поход, ночью — военный лагерь в укреплении, сооруженном из повозок. Потери людьми во время этих переходов в результате непрерывных боев, от усталости, голода и болезней, должны были быть огромными. Это была отчаянная борьба не на жизнь, а на смерть. Если поход удавался, то оставшаяся в живых часть племени селилась на чужой земле; в случае же его неудачи, переселявшееся племя исчезало с лица земли. Кто не пал в кровавом бою, погибал в рабстве. Гельветы и их союзники, переселение которых задержал Цезарь, пустились в путь в числе 368000 человек, среди которых было 92000 способных носить оружие; после поражения, нанесенного римлянами, их осталось только 110000 человек, которых Цезарь в виде исключения, по политическим соображениям, отправил обратно на родину. Узипеты и тенктеры перешли Рейн в числе 180000 человек; почти все они погибли в сражении и во время бегства. Нет ничего удивительного, что в этот продолжительный период переселений часто исчезали бесследно целые племена.