Карл Маркс - Собрание сочинений, том 19

Но в ту эпоху, которой мы занимаемся, земледелие и скотоводство были решающими отраслями производства. Обладание землей и ее продуктами составляло самую большую часть тогдашнего богатства. Всякое богатство, состоявшее из движимости, в то время, естественно, зависело от обладания землей и все больше и больше скоплялось в тех же самых руках, что и земельная собственность. Промышленность и торговля были подорваны уже в эпоху римского упадка; германским нашествием они были почти совершенно уничтожены. То, что из этого еще уцелело, было большей частью в руках несвободных и чужестранцев и продолжало считаться презренным занятием. Господствующим классом, который постепенно складывался здесь с ростом имущественного неравенства, мог быть лишь класс крупных землевладельцев, формой его политического господства — аристократический строй. Поэтому, если мы увидим, как на возникновение и развитие этого класса неоднократно и как будто даже преимущественно оказывали влияние политические средства, насилие и обман, то мы не должны забывать, что эти политические средства только содействуют усилению и ускорению необходимого экономического процесса. Правда, мы столь же часто будем наблюдать, как эти политические средства задерживают экономическое развитие; это довольно часто и каждый раз происходит там, где различные участники пускают в ход эти средства в противоположных или взаимно перекрещивающихся направлениях.

Как же возник этот класс крупных землевладельцев? Во-первых, мы знаем, что и после франкского завоевания в Галлии сохранялось много крупных римских землевладельцев, поместья которых в большинстве случаев обрабатывались свободными или зависимыми держателями, платившими чинш (canon).

Затем мы видели, как благодаря захватническим войнам королевская власть сделалась у всех переселившихся германцев постоянным учреждением и реальной силой, как она превратила старую народную землю в королевские домены, а также включила в свои владения римские государственные земли. В течение многочисленных гражданских войн, которые были вызваны разделами империи, владения короны непрерывно росли за счет массовых конфискаций земель так называемых бунтовщиков. Но при всем их быстром росте они так же быстро и расточались на дарения церкви и частным лицам — франкам и романам, дружинникам короля (антрустионам) или каким-нибудь другим его любимцам. Точно так же земельными дарениями покупали властители отдельных частей Франкского государства помощь у господствующего класса крупных и могущественных землевладельцев, чиновников и военачальников, после того как начало образованию этого класса было положено уже во время гражданских войн и под их влиянием. Что все это в огромном большинстве случаев были действительные дарения, т. е. пожалования в свободную, наследственную и отчуждаемую собственность, пока при Карле Мартелле не наступили перемены в этом отношении, — неопровержимо доказал Рот [Р. Roth. «Geschichte des Beneficialwesens». Erlangen, 1850 [325]. Это — одна из лучших книг домауреровского периода; я кое-что заимствую из нее в этой главе.].

Когда Карл взял в свои руки бразды правления, власть королей была уже совершенно подорвана, но далеко еще не замещена в силу этого властью мажордомов. Созданный в эпоху Меровингов за счет короны класс магнатов всячески содействовал крушению королевской власти, но отнюдь не для того, чтобы подчиниться мажордомам, людям одного с ними звания. Напротив, вся Галлия, как говорит Эйнхард, была в руках этих «тиранов, которые везде претендовали на господство» («tyrannos per totam Galliam dominatum sibi vindicantes») [326].

Наряду со светскими магнатами так же поступали и епископы, которые во многих местностях присвоили себе господство над окрестными графствами и герцогствами и были защищены как иммунитетом, так и крепкой церковной организацией. За внутренним распадом государства последовали нападения внешних врагов: саксы вторглись в Рейнскую Франконию, авары — в Баварию, арабы через Пиренеи — в Аквитанию. В таком положении простое усмирение внутренних врагов и изгнание внешних не могли помочь делу на долгое время; нужно было найти способ крепче привязать к трону усмиренных магнатов или их преемников, поставленных на их место Карлом. А так как их господство до сих пор покоилось на крупном землевладении, то первым условием для этой цели был полный переворот в отношениях землевладения. Этот переворот — важнейшее деяние Каролингской династии. Он замечателен опять-таки тем, что, будучи применен как способ объединить государство, навсегда привязать магнатов к трону и усилить таким путем королевскую власть, он, в конце концов, привел к полнейшему бессилию короны, к независимости магнатов и распаду государства.

Чтобы понять, что заставило Карла избрать этот способ, мы должны предварительно исследовать имущественное положение церкви того времени, которое, как существенный элемент в тогдашних аграрных отношениях, вообще не может быть оставлено в данном случае без внимания.

Уже в римскую эпоху церковь обладала в Галлии довольно значительными земельными владениями, доходы которых еще повышались благодаря большим привилегиям в отношении налогов и других повинностей. Но золотой век для галльской церкви наступил лишь с обращением франков в христианство. Короли соперничали между собой в том, кто из них сделает больше дарений в пользу церкви — землей, деньгами, драгоценностями, церковной утварью и т. п. Уже Хильперик обыкновенно говорил (см. Григория Турского):

«Смотрите, как обеднела наша казна, смотрите, все наши богатства переданы церкви» [327].

При Гунтраме, фаворите и холопе попов, дарения не знали уже никакой меры. Таким образом земли свободных франков, конфискованные в наказание за бунты, притекали тогда большей частью в руки церкви.

За королями следовал и народ. Мелкие и крупные землевладельцы не знали меры в своих дарениях в пользу церкви.

«Чудесное исцеление от действительного или мнимого недуга, исполнение заветного желания, например, рождение сына, спасение от опасности приносили дарения тон церкви, лей святой проявил милосердие. Быть щедрым представлялось тем более необходимым, что среди высших и низших слоев населения было распространено мнение, что дарениями в пользу церкви можно было заслужить прощение грехов» (Рот, стр. 250).

К этому присоединялся иммунитет, который в эпоху непрестанных междоусобных войн, грабежей и конфискаций защищал собственность церкви от насилий. Нередко мелкий люд находил выгодным уступить свою земельную собственность церкви, если за ним оставалось право пользования этим владением за умеренную арендную плату.