Александр Титаренко - Антиидеи

При социализме отношение человека к труду выступает критерием моральности, достижения им общественного самоутверждения, признания, является прямым путем обеспечения подлинного личного достоинства. Трудолюбие рассматривается как высокое моральное качество личности, обеспечивающее справедливый способ достижения ею своих целей, интересов, потребностей. Оценка человека по его труду, утвердившаяся в общественном мнении,- это нравственно психологическая победа социализма. Коллективизм, нравственная ориентация устремлений личности на общественно полезное дело внутренне переплетаются с его высоким авторитетом. Вместе с тем общее моральное отношение к труду как ценности служит реализации конкретных ценностных ориентации людей и входит как важнейшая характеристика в социалистический нравственный идеал человека.

Конечно, оценка моральных достоинств личности по трудолюбию относительна, а не абсолютна. Впрочем, еще ни одной системе морали не удавалось обойтись при оценке личности каким-то одним, абсолютным показателем, с помощью которого можно было бы «измерить» все богатство ее нравственной жизни. Один-единственный показатель всегда оказывается ограниченным, недостаточным. Оценка по трудолюбию также неполна: ведь она не охватывает весь комплекс моральных качеств, свойств личности. Это особенно верно в нравственном смысле, ибо такие качества, как скромность, смелость, деликатность, вежливость, терпимость, чуткость и т. п., могут и не сочетаться с трудолюбием индивида. На первый взгляд бросается в глаза ограниченность оценки по трудолюбию, ибо за ее рамками остаются неучтенными многие важные нравственные свойства личности, в частности те, которые особенно важны для полноценного межличностного общения. Собственно говоря, первой нащупала этот факт советская публицистика, отразившая определенные сдвиги общественного мнения, усложнения циркулирующих в нем господствующих критериев моральности.

Отмечалась потребность в более полном, всестороннем понимании моральности поведения личности, недопустимость прямого перенесения нравственных оценок по результатам трудовой деятельности на внетрудовую сферу (семья, межличностное общение в свободное время и т. п.). По мнению Д. С. Авраамова, моральная оценка труда вообще оказывается делом не менее сложным, чем оценки других областей деятельности человека. Здесь есть опасность и гносеологического и этико-аксиологического плана: то подмена моральной оценки профессионально-деловой или, наоборот, подмена последней пустым морализаторством, то осуждение работника за стремление к вознаграждению, за отсутствие у него «чистого» альтруизма, то наделение «честного рубля» статусом высшего мерила достоинства личности, т.о воспевание только творческих видов труда, то тяга к пониманию моральности лишь через преодоление работником рутинных моментов труда, его тяжести, перенесения страданий и т. п.1

1 См.: Авраамов Д. С. С нравственных позиций. М., 1981, с. 60-68, 70-71.

Д. С. Авраамов убедительно показывает, что все эти «перекосы» и преувеличения моральных оценок в прессе появляются как результат неправильного понимания соподчинения ценностей в самом критерии труда, в его обусловленности коммунистическим гуманизмом.

Однако, несмотря на неполноту, моральная оценка «по трудолюбию» ухватывает на стадии социализма главное в нравственном отношении личности и общества; это не единственный показатель нравственных достоинств личности, но показатель, как правило, решающий. Он весьма эффективен, так как сочетает в себе массовые, типичные – причем как объективные, так и субъективные – признаки моральности личности. И дело здесь, конечно, вовсе не только в том, что трудолюбие, выражаясь в результатах созидательной деятельности человека, легче зафиксировать объективно. Но и в том, что трудолюбие оказывается в большинстве случаев связано с комплексом других положительных качеств человека, цементируя собой личность как нравственную целостность.

Гуманизм коммунистической морали требует всестороннего, чуткого отношения к человеку, всем его качествам и способностям. Коммунистическая нравственность никогда не ограничивала свое отношение к человеку только как к работнику. Подобное ограниченное, чисто утилитарное отношение к человеку имеет глубокий внутрепний нравственный изъян: оно оборачивается недооценкой многих моральных личных качеств, односторонним пониманием потребностей и интересов. Более того, при формализации оценки «по трудолюбию», когда хладнокровпо закрываются глаза на все иные нравственные свойства личности, ею нередко могут прикрывать бюрократически-равнодушное отношение к людям, безразличие к их нуждам, талантам, исканиям.

Трудолюбие, как подлинное моральное качество личности, не ограничивается только производительным, объективным вкладом личности в общее дело. Оно – важнейший показатель нравственного смысла участия личности в общем деле, его отношения к ценностям, которые за этим делом стоят. Именно скрепленное общими ценностями дело придает трудолюбию ого участников общий нравственный смысл. И только в этом случае можно говорить о полной спаянности, проникнутости нравственной жизни коллектива единой ценностной ориентацией. В подобных коллективах складывается наиболее благоприятная атмосфера для нравственного совершенствования личности, для углубления и расширения морального взаимопонимания, солидарности и расцвета гуманных взаимоотношений.

Если же в коллективе нет единой ориентации на общую ценность совершаемого дела, то он может быть в немалой степени «формальным», в нем всегда есть бреши для проникновения и распространения безразличия к людям (а безразличие – важнейшее нравственно-психологическое условие самочувствия одиночества у отдельных лиц). Например, коллектив, где один трудится для того, чтобы только побольше заработать (и только заработок кладет в основу своих отношений с товарищами), другой рассматривает труд как временную, вынужденную «повинность» перед поступлением в вуз, третий увлечен самим процессом созидательного труда, видит общественную его значимость и ценность, четвертый рассматривает труд как утомительную необходимость, легко оправдывая собственную леность и эгоизм, и т. д., будет ли такой коллектив нравственно спаянным, неподверженным постоянным, подспудно созревающим и потрясающим его моральным конфликтам? Вряд ли. Более того, как раз в таких коллективах чисто формальная оценка людей по их «трудолюбию», профессиональной пригодности заменяет собой собственно нравственную характеристику человека. В этом случае и стяжатель, и закоренелый индивидуалист легко могут быть причислены к «передовым» людям только потому, что интенсивно трудятся: нравственный смысл их отношения к труду остается в этом случае неучтенным.