Карл Маркс - Собрание сочинений, том 21

Написано между 8 и 14 мая 1886 г.

Напечатано в журнале «The Commonweal» № 18, 15 мая 1886 г.

Печатается по тексту журнала

Перевод с английского

Подпись: Ф. Э.

В марте 1878 г. Дизраэли послал в Босфор четыре броненосца; одного их присутствия было достаточно, чтобы остановить триумфальный марш русских на Константинополь и порвать Сан-Стефанский договор. Берлинский мир урегулировал на некоторое время положение на Востоке [347]. Бисмарку удалось добиться соглашения между правительствами России и Австрии. Австрия негласно получила господство в Сербии, тогда как Болгария и Румелия были предоставлены преобладающему влиянию России. Это позволяло предположить, что если Бисмарк впоследствии разрешит русским взять Константинополь, то для Австрии он сохранит Салоники и Македонию.

Но кроме того, Австрии была отдана Босния, подобно тому как Россия в 1794 г. предоставила пруссакам и австрийцам самую большую часть собственно Польши, чтобы в 1814 г. отнять ее обратно [348]. Босния была для Австрии постоянной причиной кровопускания, яблоком раздора между Венгрией и Западной Австрией и, кроме того, доказательством для Турции, что австрийцы, так же как и русские, готовят ей судьбу Польши. Отныне Турция не могла питать доверия к Австрии; это была важная победа политики русского правительства.

В Сербии имелись славянофильские, — следовательно, русофильские, — тенденции, но со времени своего освобождения она заимствует все средства своего буржуазного развития в Австрии. Молодые люди отправляются учиться в австрийские университеты; бюрократическая система, кодекс, судопроизводство, школы — все было скопировано с австрийских образцов. Это было естественно. Но в Болгарии Россия должна была

помешать такому подражанию, она не хотела таскать каштаны из огня для Австрии. Поэтому из Болгарии была создана русская сатрапия. Управление, офицеры и унтер-офицеры, чиновники, наконец, вся система были русскими: дарованный Болгарии Баттенберг был двоюродным братом Александра III.

Господства русского правительства, сначала прямого, а затем косвенного, было достаточно, чтобы менее чем за четыре года уничтожить все симпатии болгар к России, хотя эти симпатии были огромны и выражались восторженно. Население все больше и больше сопротивлялось наглости «освободителей», и даже Баттенберг, человек мягкий, который не имел политических взглядов и не желал ничего другого, как служить царю, но требовал уважения к себе, становился все более и более непокорным.

Между тем события в России развивались; суровыми мерами правительству удалось на некоторое время рассеять и дезорганизовать нигилистов. Однако этого было недостаточно: ему нужна была поддержка общественного мнения, ему необходимо было отвлечь внимание от все растущих социальных и политических невзгод внутри страны; наконец, ему нужно было немного патриотической фантасмагории. При Наполеоне III левый берег Рейна служил для отвлечения революционных страстей к внешнеполитическим делам; точно так же русское правительство предложило недовольному и волнующемуся народу завоевание Константинополя, «освобождение» угнетаемых турками славян и объединение их в одну великую федерацию под главенством России. Но недостаточно было вызвать эту фантасмагорию, необходимо было что-то сделать, чтобы перенести ее в область реального.

Обстоятельства благоприятствовали этому. Аннексия Эльзаса и Лотарингии посеяла между Францией и Германией семена раздора, которые, казалось, должны были нейтрализовать эти две державы. Австрия одна не могла бороться против России, так как ее самое эффективное наступательное оружие — призыв к полякам — всегда было бы удержано в ножнах Пруссией. А захват Боснии, этот грабеж, создавал Эльзас между Австрией и Турцией. Италия была на стороне того, кто ей больше предлагал, то есть России, которая предлагала ей Триест и Истрию вместе с Далмацией и Триполи. А Англия? Миролюбивый русофил Гладстон внял искушающим речам России: он оккупировал Египет в мирное время [349]; именно это обеспечивало вечные раздоры между Англией и Францией; это обеспечивало также невозможность союза между турками и англичанами, которые ограбили Турцию, присвоив турецкое владение — Египет. Кроме того, военные приготовления русских в Азии достаточно подвинулись вперед, чтобы в случае войны причинить англичанам много хлопот в Индии. Никогда на долю русских не выпадало столько удач; их дипломатия торжествовала по всей линии.

Возмущение болгар против русского деспотизма давало повод начать военные действия. Летом 1885 г. Болгарию и Румелию стали прельщать возможностью их объединения, обещанного Сан-Стефанским миром и уничтоженного Берлинским трактатом. Им говорили, что если они вновь бросятся в объятия России-освободительницы, то русское правительство выполнит свою миссию, совершив это объединение, но что для этого болгары должны сначала изгнать Баттенберга. Последний был вовремя предупрежден. Против своего обыкновения, он действовал быстро и энергично. Он осуществил, но в свою пользу, то объединение, которое Россия хотела провести против него. С этого момента началась непримиримая борьба между Баттенбергом и царем.

Эта борьба велась вначале тайно и окольными путями. Для мелких балканских государств появилась в новом издании прекрасная доктрина Луи Бонапарта, согласно которой, если народ, до тех пор разъединенный, скажем Италия или Германия, объединяется и конституируется в нацию, то другие государства, скажем Франция, имеют право на территориальные компенсации. Сербия пошла на эту приманку и объявила войну Болгарии. Успех России состоял в том, что эта война, затеянная в ее интересах, велась на глазах у всего мира под покровительством Австрии, которая не решалась помешать войне из опасения, что русская партия придет к власти в Сербии. Россия же, со своей стороны, дезорганизовала болгарскую армию, отозвав из нее всех русских офицеров, то есть весь главный штаб и всех старших офицеров, вплоть до батальонных командиров.

Но против всякого ожидания болгары, без русских офицеров, при соотношении сил два против трех, наголову разбили сербов и завоевали уважение и восхищение изумленной Европы. Эти победы были вызваны двумя причинами. Прежде всего, Александр Баттенберг, хотя и слабый политик, но хороший солдат; он вел войну так, как усвоил это в прусской школе, между тем как сербы в стратегии и тактике следовали своим австрийским образцам. Это было, следовательно, вторым изданием кампании 1866 г. в Богемии [350]. Кроме того, сербы прожили шестьдесят лет при том бюрократическом австрийском режиме, который, не дав им ни сильной буржуазии, ни независимого крестьянства (земли крестьян все уже заложены), разрушил и дезорганизовал остатки родового коллективизма, составлявшего их силу в борьбе против турок. У болгар, наоборот, эти первобытные учреждения были оставлены турками в неприкосновенности; этим и объясняется их чрезвычайная храбрость.