Карл Маркс - Собрание сочинений, том 16

«Все это, — пишут нам из Лондона, — основывается, по-видимому, на утверждении некоего М. Гирша [Имеется в виду д-р Макс Гирш, «знаменитый» экономист дункеровской «Volks-Zeitung» [252]. В Лондоне до его исследовательской экспедиции в неведомые ему английские края, по-видимому, и не подозревали о существовании этого новейшего спасителя общества.] , которого Шульце-Делич специально посылал в Англию, чтобы поднять эту шумиху. Ведь это говорит М. Гирш, а М. Гирш — человек, достойный уважения! Почтеннейший Гирш [Ehrenhirsch] показался лондонским тред-юнионистам (членам тред-юнионов, профессиональных союзов) подозрительным, так как у него не было никаких рекомендательных писем от Международного Товарищества Рабочих. Его просто одурачили. Неудивительно поэтому, что Гирш дает маху. Ведь если бы к нему отнеслись серьезно, ему могли бы и без особого желания откровенничать сообщить то, о чем знает весь Лондон, а именно, что Всеобщий совет тред-юнионов, находящийся в Лондоне [253], состоит из шести или семи человек, из которых трое, Оджер (секретарь Всеобщего совета и делегат сапожников), Р. Аплгарт (делегат объединенных плотников и столяров), Хауэлл (делегат каменщиков и секретарь Лиги реформы [254]), являются одновременно и членами Генерального Совета Международного Товарищества Рабочих. Далее, он узнал бы, что остальные из присоединившихся тред-юнионов (в одном только Лондоне их около 50, не считая провинциальных тред-юнионов) представлены в Генеральном Совете Международного Товарищества Рабочих еще пятью членами, именно Р. Шо, Бакли, Коном, Хейлзом и Морисом, а кроме того каждый тред-юнион имеет право и обыкновение в особых случаях посылать делегатов в Генеральный Совет. Далее, от англичан в Генеральном Совете Международного Товарищества Рабочих представлены:

кооперативные общества, пославшие трех делегатов на Брюссельский конгресс, — Уильямом Уэстоном и Уильямсом;

Лига реформы — Деллом, Кауэллом Степни и Лекрафтом; все трое также члены исполнительной комиссии Лиги реформы;

Национальная ассоциация реформы [255], создание покойного агитатора Бронтера О'Брайена, через посредство своего председателя А. А. Уолтона и Милнера;

наконец, атеистическая народная агитация, представленная своим знаменитым оратором, г-жой Харриет Ло и г-ном Коплендом.

Отсюда видно, что не существует ни одной сколько-нибудь значительной организации британского пролетариата, которая не была бы прямо, через своих собственных вождей, представлена в Генеральном Совете Международного Товарищества Рабочих. Наконец, «Bee-Hive», руководимый Джорджем Поттером, официальный орган английских тред-юнионов, является в то же время и официальным органом Генерального Совета Международного Товарищества Рабочих, о заседаниях которого он еженедельно дает отчеты.

Открытия почтеннейшего Гирша и последовавшее за ними ликование немецкой буржуазной печати доставили, в свою очередь, желанную пищу для лондонского корреспондента «Weser-Zeitung» и печатающегося под значком А лондонского корреспондента «Augsburgerin» [256]. Эта личность — ибо в обеих газетах промышляет одно и то же лицо — живет по причинам, лучше всего известным ей самой, в нескольких часах езды от Лондона, в глухом углу. Здесь она стряпает свои стыдливые извлечения из «Times», «Morning Star» и «Saturday Review» [257], приправляя их эстетическим соусом по вкусу своей публики. Время от времени, как и в данном случае, эта личность пережевывает также сплетни немецких газет, помещая их под фальшивой датой в «Weser-Zeitung» и в «Augsburgerin». Вышеупомянутый корреспондент «Weser-Zeitung» и «Augsburgerin» — не кто иной, как пресловутый литературный люмпен-пролетарий Элард Бискамп. Давно уже изгнанный из всякого порядочного общества, несчастный ищет в водке исцеления сердечных ран, которые нанесла ему Пруссия, произведя аннексию его родины Кургессена и его друга Эдгара Бауэра» [258].

Написано К. Марксом 4 октября 1868 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Demokratisches Wochenblatt» № 42, 17 октября 1868 г.

Перевод с немецкого

Письмо г-на Гладстона от 11 мая 1866 г. приостановило действие банкового акта 1844 г. на следующих условиях:

1) Минимальная учетная ставка должна быть повышена до 10%

2) Если Банк превысит установленные законом пределы выпуска банкнот, прибыль от этого выпуска сверх нормы должна переходить от Банка правительству [260].

В результате Банк повысил минимальную учетную ставку до 10 % (это означает, что для рядовых торговцев и промышленников она повысилась до 15 % и 20 %) и не нарушил буквы акта 1844 г. в отношении выпуска банкнот. По вечерам среди связанных с Банком контор и других доброжелателей в Сити производился сбор банкнот, которые затем снова выпускались на следующее утро. Однако дух акта был нарушен тем, что, подчиняясь правительственному письму, допустили, чтобы резерв Банка упал до нуля, а этот резерв, по замыслам акта 1844 г., составляет единственный имеющийся в распоряжении Банка актив, гарантирующий пассив его банкового отделения.

Следовательно, письмо г-на Гладстона приостановило действие акта Пиля таким образом, что сохранило и даже искусственно усилило его наихудшие результаты. Подобного упрека нельзя бросить ни письму сэра Д. К. Льюиса от 1857 г., ни письму лорда Джона Рассела от 1847 года [261].

Банк удерживал 10 %-й минимум учетной ставки более трех месяцев. В Европе эту ставку рассматривали как опасный симптом.

И вот, после того как г-ном Гладстоном была таким образом создана чрезвычайно нездоровая атмосфера недоверия к платежеспособности Англии, появляется на сцену лорд Кларендон, герой Парижской конференции [262], и помещает в «Times» разъяснительное письмо к английским посольствам на континенте. Он прямо сообщает континенту, что Английский банк не обанкротился (хотя в действительности дело обстояло именно так согласно акту 1844 г.), но что до известной степени обанкротились английская торговля и промышленность. Непосредственным действием его письма был не «наплыв» в Банк английских обывателей, а «наплыв» в Англию требований (уплаты денег) со стороны европейских стран. (Именно это выражение употребил тогда г-н Уоткин в палате общин.) В летописях английской торговли это была совершенно неслыханная вещь. Золото вывозили из Лондона во Францию, в то время как официальный минимум учетной ставки в Лондоне был 10 %, а в Париже от 3 1 / 2% до 3 %. Это доказывает, что изъятие золота не было обычной коммерческой сделкой. Оно явилось исключительно результатом письма лорда Кларендона.