Карл Маркс - Собрание сочинений, том 10

Несмотря на то, что в испанском восстании преобладали национальные и религиозные элементы, в течение первых двух лет в нем были налицо самые решительные тенденции к социально-политическим реформам; это видно из всех манифестов провинциальных хунт того времени, которые, даже будучи составлены в своем большинстве из представителей привилегированных классов, не упускали случая осудить старый порядок и обещать радикальные реформы. Это видно также из манифеста Центральной хунты. В своем первом обращении к нации от 26 октября 1808 г. Хунта говорит:

«Тирания, осуществляемая в течение двадцати лет самым бездарным образом, привела страну на край гибели; ненависть и раздоры оторвали нацию от ее правительства. Еще недавно угнетенный и униженный, не сознавая собственной мощи, не находя ни в учреждениях, ни в законах защиты против злоупотреблений правительства, народ считал чужеземное владычество менее ненавистным, нежели эту губительную тиранию. Господство воли, всегда капризной и почти всегда несправедливой, длилось слишком долго; терпением народа, его любовью к порядку и великодушной лояльностью слишком долго злоупотребляли; пришло время, когда закон, основанный на общем благе, должен вступить в свои права. Реформа, следовательно, необходима во всех областях жизни. Хунта образует различные комитеты по каждому ведомству, и к ним должна направлять все письменные предложения по части правительства и администрации».

В своем обращении от 28 октября 1809 г., изданном в Севилье, Хунта говорит:

«Слабый и дряхлый деспотизм расчистил путь тирании французов. Допустить в государстве повторение прежних злоупотреблений было бы столь же чудовищным преступлением, как предать вас в руки Бонапарта».

В Центральной хунте, по-видимому, произошло самое оригинальное разделение труда: партии Ховельяноса разрешалось провозглашать и заносить в протоколы революционные стремления нации, а партия Флоридабланкн оставляла за собой право непосредственно опровергать их и противопоставлять революционным химерам контрреволюционные действия. Как бы то ни было, для нас важно, на основании признаний провинциальных хунт, сделанных Центральной хунте, доказать часто отрицаемый факт существования революционных стремлений в эпоху первого испанского восстания.

О том, как Центральная хунта использовала благоприятную обстановку для реформ, сложившуюся благодаря доброй воле нации, давлению обстоятельств и наличию непосредственной опасности, можно судить по влиянию, которое оказывали со комиссары в различных провинциях, куда их направляли. Один испанский автор [259]простодушно сообщает нам, что Центральная хунта, не страдая избытком талантов, старательно удерживала выдающихся своих членов в центре, а ни на что не способных отправляла на окраины. Эти комиссары были облечены полномочием председательствовать в провинциальных хунтах и представлять Центральную хунту во всей полноте ее функций. Приведем лишь несколько примеров их деятельности: генерал Романа, которого испанские солдаты прозвали маркизом де лас Ромериас [от слова «romerias» — «паломник». Ред.] за его вечные марши и контрмарши, причем сражения происходили только тогда, когда ему случалось быть в отлучке, — этот Романа, разбитый Сультом и выгнанный из Галисии, явился в Астурию в качестве комиссара Центральной хунты. Первым его шагом было найти повод для ссоры с провинциальной хунтой Овьедо, энергичные революционные меры которой возбудили ненависть привилегированных классов. Он не задумался распустить ее и заменить собственными ставленниками. Маршал Ней, узнав об этих раздорах в провинции, где до тех пор сопротивление французам было всеобщим и единодушным, немедленно повел свои силы в Астурию, прогнал маркиза де лас Ромериаса, вступил в Овьедо и подверг этот город трехдневному грабежу. Когда же в конце 1809 г. французы очистили Галисию, наш маркиз и комиссар Центральной хунты вступил в Ла-Корунью, присвоил себе всю государственную власть, уничтожил окружные хунты, появившиеся в большом числе в ходе восстания, на их место назначил военных губернаторов, угрожая членам этих хунт преследованием, да и в самом деле преследуя патриотов и нарочно выказывая высшую благосклонность лицам, ставшим на сторону врагов, наконец, во всех отношениях проявлял себя как зловредный, бессильный и капризный болван. В чем же заключались проступки провинциальной и окружных хунт Галисии? Они издали приказ о всеобщем рекрутском наборе среди всех классов и лиц без исключения; они взимали налоги с капиталистов и земельных собственников; они снизили жалованье государственным чиновникам; они приказали духовным корпорациям предоставить в распоряжение хунт наличность своих касс. Словом, они приняли революционные меры. С появлением знаменитого маркиза де лас Ромериаса Астурия и Галисия, две провинции, наиболее отличившиеся своим общим сопротивлением французам, стали уклоняться от участия в войне за независимость, лишь только им перестала грозить непосредственная опасность нашествия.

В Валенсии, где, казалось, открывались новые перспективы, пока народ был предоставлен самому себе и своим выборным вождям, революционный дух был сломлен влиянием центрального правительства. Не довольствуясь тем, что доставила эту провинцию под начало некоего генерала дон Хосе Каро, Центральная хунта направила туда «собственного» комиссара, барона Лабасору. Этот барон вменил провинциальной хунте в вину то, что она не подчинилась некоторым приказам сверху, и отменил ее декрет, в силу которого назначения на вакантные каноничества, церковные бенифиции и командорства были справедливо приостановлены, а доходы с них предназначены для военных госпиталей. Отсюда ожесточенные споры между Центральной хунтой и хунтой Валенсии; отсюда бездействие Валенсии в дальнейшем, когда она находилась под либеральным управлением маршала Сюше, а после возвращения Фердинанда VII — ее старание провозгласить последнего королем в противовес тогдашнему революционному правительству.

В Кадисе, наиболее революционном пункте Испании того времени, присутствие комиссара Центральной хунты, глупого и тщеславного маркиза де Вильеля, вызвало восстание 22 и 23 февраля 1809 г., которое имело бы самые гибельные последствия, если бы не удалось своевременно превратить его в войну за независимость.

Самым ярким примером благоразумия Центральной хунты в назначениях своих комиссаров является отправка делегатом к Веллингтону сеньора Лосано де Торрес, который, унижаясь до раболепной лести перед английским генералом, тайно уведомлял Хунту, что жалобы генерала на недостаток продовольствия совершенно неосновательны. Обнаружив двуличие этого подлеца, Веллингтон с позором выгнал его из своего лагеря.