Карл Маркс - Собрание сочинений, том 10

Из этих данных следует, во-первых, что 1854 г. такой же поворотный год в истории современной торговли, какими были 1825, 1836, 1847 годы; во-вторых, что кризис в Соединенных Штатах является лишь одним из моментов английского кризиса и, наконец, что война 1854 г., — которую «Patrie», Journal de l'Empire [орган империи. Ред.] , совершенно правильно называет une guerre pacifique [мирной войной. Ред.] , — отнюдь не оказала влияния на это общественное бедствие, а если и оказала, то разве только сдерживающее, как тормоз. Отдельные отрасли промышленности, как, например, производство кожи, железа, шерстяных изделий, а также судостроение, получили прямую поддержку благодаря обусловленному войной спросу. Испуг, вызванный объявлением войны после 40-летнего мира, на короткое время парализовал размах спекуляции. Благодаря займам, заключенным различными европейскими государствами в связи с войной, процентная ставка была настолько высокой, что являлась препятствием для чрезмерного развития промышленной деятельности и, таким образом, оттягивала кризис. Но разве, говорит Общество мира [318], война не подняла хлебные цены? Разве повышение хлебных цен не равносильно сокращению domestic trade [внутренней торговли. Ред.] , то есть сокращению потребления промышленных изделий внутри Англии? И разве это сокращение внутреннего рынка не является главным элементом кризиса? Прежде всего следует вспомнить, что 1853 г., то есть год наивысшего английского процветания, был годом высоких хлебных цен и что цены на хлеб в 1854 г. были в среднем ниже цен 1853 года; следовательно, ни процветание в 1853 г., ни симптомы кризиса в 1854 г. не могут быть объяснены состоянием хлебных цен. Оставим. однако, в стороне вопрос о влиянии хлебных цен на промышленность; но каково было влияние войны на хлебные цены? Другими словами: объясняется ли повышение цен на хлеб сокращением подвоза из России? Из всего количества зерна и муки, ввозимого в Великобританию, на долю России приходится приблизительно 14 %; а так как весь импорт удовлетворяет лишь около 20 % национального потребления, то выходит, что импорт из России составляет примерно 2 1/2 % этого потребления.

Последний официальный отчет, содержащий сравнительные данные о ввозе зерна и муки из различных частей света и стран в Великобританию, был опубликован в начале ноября 1854 г. и дает сравнительную таблицу за первые девять месяцев 1853 и 1854 годов. Согласно этому отчету, весь импорт пшеницы в 1853 г. составлял 3770921 квартер, из которых 773507 было доставлено из России и 209000 квартеров из Молдавии и Валахии. Весь импорт муки составлял 3800764 центнера, из которых на долю России приходится 64 и вовсе ничего не приходится на долю Дунайских княжеств. В 1854 военном году Великобритания получила из России 505000 квартеров пшеницы, из Молдавии и Валахии — 118000 квартеров. Никто не отважится утверждать, что подобное сокращение ввоза (к тому же компенсированное усиленным ввозом муки из других стран) подняло цены на зерно в 1854 г., который выделялся своим отличным урожаем, почти до уровня цен неурожайных годов — 1852 и 1853. Напротив, даже полное прекращение ввоза русского хлеба не оказало бы такого влияния. Загадкой остается сокращение ввоза из Дунайских княжеств, хотя с экономической точки зрения этот факт не имеет существенного значения; но загадка эта разрешается просто. Если союзники блокировали русские порты в Черном море только номинально, то Босфор, а затем устье Дуная они, напротив, блокировали фактически; вместо того чтобы блокировать Россию, они блокировали Турцию и Дунайские княжества. Кто не знает, что крестовые походы России против Полумесяца — 1812, 1828 [319], 1848 (в последний раз под предлогом подавления мятежников в Яссах и Бухаресте) и 1854 гг. — отчасти были вызваны торговой конкуренцией южнорусских областей с Дунайскими княжествами, а также с Боснией, Сербией и Болгарией, которые вели торговлю по Дунаю. Какая же гениальность была проявлена английским министерством, когда, желая таким образом наказать Россию, оно предоставило Одессе и Таганрогу свободно торговать, но зато подавило русских конкурентов на Дунае, блокировало их и лишило самое Англию подвоза!

Лондон, 16 января. По поводу нынешнего торгово-промышленного кризиса лондонский «Economist» замечает:

«Каково бы ни было сокращение экспорта прочих товаров, — оно не распространяется на машины. Стоимость вывезенных машин, вместо того чтобы сократиться, выросла в 1854 г. по сравнению с 1853 годом. Таким образом, другие страны пользуются теперь нашими машинами. В этом отношении мы уже не имеем никаких преимуществ перед ними. Франция, Германия, Бельгия, Голландия, Швейцария и Соединенные Штаты — все являются теперь крупными промышленными странами, а некоторые из них имеют даже преимущества перед нами. Нам предстоит соревнование, но мы не сможем победить, если будем связывать себе руки. Все теперь убедились на опыте, что ограничения, введенные в интересах крупных землевладельцев, им же принесли вред; что ограничения, проведенные в интересах фабрикантов, обратились против них же; понемногу и фабричные рабочие обнаружат, что ограничения, установленные законом в их интересах, могут принести им только вред. И надо надеяться, что они это обнаружат раньше, чем упомянутые выше страны смогут, благодаря достигнутым ими успехам, вытеснить Англию со своих внутренних рынков и с рынков третьих стран и ввергнуть наших фабричных рабочих в крайнюю нищету».

Г-н Уилсон, издатель журнала «Economist» и фактотум министерства финансов миропомазанного и елейного Гладстона, сочетает в одном лице апостола свободы и карьериста; этот человек на одной странице своего журнала отрицает необходимость государства вообще, а на другой доказывает, что, в частности, никак нельзя обойтись без коалиционного министерства. Итак, г-н Уилсон начинает свою проповедь с преднамеренного искажения факта. Таблицы экспорта 1854 г. содержат две графы, относящиеся к вывозу машин. Первая — касающаяся локомотивов для железных дорог — показывает, что в 1853 г. их было вывезено на 443254 ф. ст., а в 1854 г. на 525702 ф. ст., что составляет, действительно, увеличение на 82488 фунтов стерлингов. Напротив, вторая графа, в которую включены машины, применяемые на фабриках, и вообще все другие виды машин, кроме локомотивов, показывает для 1853 г. сумму в 1368027 ф. ст., для 1854 г. — 1271503 ф. ст., что составляет сокращение экспорта на 96524 фунта стерлингов. При сопоставлении обеих цифр обнаруживается, следовательно, сокращение экспорта на 14076 фунтов стерлингов. Эта деталь выдает господ из манчестерской школы [320]. Они находят как раз настоящий момент подходящим для того, чтобы уничтожить существующие в интересах фабричных рабочих «ограничения», а именно, отменить законодательное ограничение рабочего времени для женщин, для подростков моложе 18 лет и для детей моложе 12 лет. Для достижения столь высокой цели, разумеется, позволительно фальсифицировать несколько цифр. Но, по данным газеты «Manchester Examiner» [321], частного органа квакера Брайта, и по данным всех торговых обзоров, поступающих из фабричных округов, внешние рынки, которые являются обычными каналами сбыта для излишков нашего производства, стонут под тяжестью нашего перепроизводства и чрезмерной спекуляции.