Карл Маркс - Собрание сочинений, том 10

Но даже если бы британское министерство было настолько же искренне, насколько оно сейчас лживо, его вмешательство все равно лишь ускорило бы крушение Оттоманской империи. Англичане не могут вмешаться, не потребовав от Порты гарантий для ее христианских подданных, а добиться этих гарантий они могут, лишь обрекая ее на гибель. Даже тот константинопольский корреспондент, которого я выше цитировал, заведомый туркофил, вынужден признать, что

«предложение западных держав вполне уравнять всех подданных Порты в гражданском и религиозном отношениях сразу повело бы к анархии, междоусобным войнам и к окончательной и быстрой гибели империи».

Написано К. Марксом. 24 февраля 1854 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4025, 13 марта 1854 г.

Подпись: Карл Маркс

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Несмотря на угрозу войны и настоятельную нужду, ни французскому, ни австрийскому правительству до сих пор не удалось укрепить nervus belli [80], т. е. свое финансовое положение. Хотя французский министр финансов и обставил чисто лукулловским великолепием обеды, данные им главным чиновникам финансового ведомства, руководителям Credit Mobilier [81] и крупнейшим парижским банкирам, все же эти капиталисты оказываются неподатливыми и придерживаются того благоразумного патриотизма, который, извлекая наибольшую выгоду от государства, привык удовлетворять свои личные интересы за счет государственных. Условия, на которых может быть реализован предполагаемый французский заем в двести миллионов франков, остаются поэтому до сих пор неопределенными.

Что касается Австрии, то не подлежит никакому сомнению, что один из главных мотивов, побуждающих ее дружественно относиться к западным державам, заключается в надежде восстановить таким образом доверие финансового мира и выпутаться из финансовых затруднений. Действительно, едва только обмолвившись о нейтралитете Австрии и добром согласии с Францией, правительственная газета в Вене сразу же поразила публику неожиданным сообщением о предполагаемой продаже значительной части казенных земель, составляющих шесть миллионов акров, и рескриптом, помеченным 23 февраля 1854 г., по которому все государственные бумажные деньги, находящиеся в обращении с принудительным курсом, в сумме 150000000 флоринов, должны быть переданы Национальному банку и постепенно обменены на банкноты. По окончании этого обмена все бумажные денежные знаки, выпущенные казначейством, будут изъяты из обращения, а эмиссия государственных бумажных денег с принудительным курсом в дальнейшем прекращена. Производя этот обмен, императорское правительство выступает перед банком в качестве поручителя за переданные ему государственные бумажные деньги и обязуется возместить банку все расходы по этой конверсии; оно обязуется ежегодно вносить не менее 10000000 флоринов в погашение создаваемого таким образом долга; оно предоставляет банку в качестве гарантии своевременной уплаты право на получение сумм из таможенных доходов государства; платежи должны покрываться в звонкой монете в той пропорции, в которой пошлины поступают в металлических деньгах. В то же время правительство обязуется всеми мерами способствовать тому, чтобы банк имел возможность выполнить свои обязательства и возобновить платежи в звонкой монете. С своей стороны, чтобы предоставить держателям банкнот возможность превращать по желанию свои банкноты в бумаги, приносящие проценты, выплачиваемые звонкой монетой, банк начинает выпуск процентных долговых обязательств, во всех отношениях приравниваемых к государственным долговым обязательствам или облигациям. Кроме того, правительство намерено стянуть в свои руки так называемые выкупные и авансовые свидетельства, с тем чтобы совершенно изъять их из обращения.

Конверсия государственных бумажных денег с принудительным курсом в неразменные банкноты не уменьшит их количества и не улучшит их курса, а лишь упростит наименования выпускаемых бумажных денег. И так как государство располагает такими же средствами, какие оно предоставляет банку для выкупа бумажных денег, то оно могло бы само воспользоваться ими, если бы не знало, что недоверие к нему настолько велико, что кредит его может быть восстановлен только при помощи банка, не являющегося собственностью государства. Таким образом, зависимость императора от еврейских банкиров в Вене возрастает, по мере того как усиливается военный характер его правления. В январе 1852 г. он отдал им в залог соляные копи в Гмундене, Аусзе и Шталлейне. В феврале 1854 г. они получили залоговые права на таможенные доходы всей монархии. Шаг за шагом банк становится действительным, а правительство лишь только номинальным хозяином империи. Чем больше Австрия отказывается удовлетворить требования буржуазии на участие в политической власти, тем больше она вынуждена склоняться перед неограниченным деспотизмом одной из фракций этого класса — финансистов-кредиторов.

Декрет, сущность которого мы здесь изложили, облекает попытку заключения нового займа в форму содействия держателям банкнот путем превращения банкнот в процентные долговые обязательства, проценты по которым должны выплачиваться в звонкой монете. В 1852 г. правительство также обязалось выплачивать в металле различные мелкие платежи и обязательства, но поскольку налоги поступали лишь в государственных бумажных деньгах или в банкнотах, оно вынуждено было заключить в Лондоне и Франкфурте заем в тридцать пять миллионов флоринов. Новые займы, понятно, увеличивают старый дефицит, и это влечет за собой новый выпуск тех бумажных денег, избытку и соответствующему обесценению которых они должны были противодействовать. Значительное различие, которое правительство проводит между платежами в звонкой монете и платежами в банкнотах, так же мало способно уничтожить дурную славу последних, как и увеличение платежных средств банка на 150 миллионов сможет позволить ему выполнить свои обязательства и возобновить платежи наличными. Правительство должно выплачивать банку платежи звонкой монетой в той пропорции, в какой поступают в этой монете пошлины; но известно, что в Австрии не только крестьяне, но и жители небольших городов так же любят копить, как китайцы и индийцы; в 1850 г. накопления собирались даже в медной монете, а в 1854 г. все налоги поступают в бумажных деньгах, хотя на этом приходится терять целых семнадцать процентов.

Кто знаком с историей австрийского казначейства, тот не найдет ничего нового ни в посулах нового декрета, ни в тех финансовых мерах, к которым теперь прибегают. Бумажные деньги были впервые выпущены в Австрии при императрице Марии-Терезии к концу Семилетней войны. Первоначально это были банковые билеты, которые подлежали обмену на серебро в государственных учреждениях. В 1797 г. финансовые затруднения вследствие войны против Франции заставили правительство отменить размен на серебро. Если первый выпуск при императрице Марии-Терезии составлял двенадцать миллионов флоринов, то к 1809 г. общая сумма банковых билетов достигла 1060793653 флоринов, а обесценение их в то же время достигло своего максимума. 20 февраля 1811 г. правительство опубликовало указ, по которому банковые билеты совершенно изымались из обращения и выкупались по курсу 20 за 100 на новые бумажные деньги, так называемую Wiener Wahrung [венскую валюту. Ред.] (отсюда название — выкупные свидетельства).