Карл Маркс - Собрание сочинений, том 11

Пограничные войска организованы по совершенно иному принципу. Это — потомки южнославянских (хорватских или сербских), валашских и отчасти немецких поселенцев, которые владеют своими землями на условии несения королевской военной службы и использовались в прошлом для защиты от набегов турок границы от Далмации до Трансильвании. Теперь эта служба свелась к простой формальности, но австрийское правительство отнюдь не намерено жертвовать таким мощным источником получения солдат. Именно эта организация пограничных войск спасла в 1848 г. армию Радецкого в Италии, а в 1849 г. сделала возможным первое вторжение в Венгрию под командованием Виндишгреца. Своим троном Франц-Иосиф обязан не только России, но и южнославянским пограничным полкам. В занимаемой ими пограничной местности каждый арендатор коронной земли (а таким является почти каждый житель) в возрасте от двадцати до пятидесяти лет обязан по первому требованию отбывать военную службу. Основную силу этих полков составляет, разумеется, молодежь; что касается пожилых, то они главным образом несут поочередно службу в пограничных караулах, пока в случае войны их не призовут в армию. Этим объясняется, почему население примерно в 1500000—2000000 человек может в случае необходимости выставить контингент в 150000—170000 человек, или 10–12 % всей своей численности.

У австрийской армии много сходных черт с британской. И в той и в другой имеет место смешение многих национальностей, хотя каждый полк в отдельности, как правило, однороден по национальному составу. Шотландский кельт, валлиец, ирландец и англичанин едва ли больше отличаются друг от друга, чем немец, итальянец, хорват и мадьяр. Как в той, так и в другой армии служат офицеры различных национальностей, среди которых большое число иностранцев. И там и здесь теоретическая подготовка офицеров крайне недостаточна. И в той и другой армии в тактических построениях сохранилось многое из старых линейных боевых порядков, и лишь в очень ограниченной степени применяются колонны и рассыпной строй. И в той и другой — необычный цвет одежды: у англичан красный, у австрийцев — белый. Но по качеству своей организации, по практическому опыту и подготовке офицерского состава и по своей маневренности австрийская армия намного превосходит британскую.

Форма одежды солдат, если не считать нелепого белого цвета мундира пехотинца, по своему покрою вполне соответствует современной системе, Короткий мундир, вроде прусского, светло-голубые брюки, серая шинель, легкое кепи, похожее на французское, образуют очень хорошую, приспособленную к условиям военной службы, форму одежды; только узкие брюки венгерских и хорватских полков, составляющие часть их национальной одежды, очень неудобны. Личное снаряжение солдата не такое, каким ему следует быть, сохранились перекрещивающиеся ремни. Пограничные войска и артиллеристы носят коричневые мундиры, кавалеристы — белые, коричневые или голубые. Ружья довольно громоздкие, а винтовки, которыми вооружены егеря и значительная часть солдат каждой роты, довольно старого образца и более низкого качества, чем винтовка Минье. Обычное оружие представляет собой старое кремневое ружье, переделанное весьма несовершенно в пистонное ружье; это ружье очень часто дает осечки.

Пехота — ив этом отношении она сходна с английской — больше отличается своими действиями в сомкнутом строю, чем подвижностью при несении службы в качестве легкой пехоты. Мы должны, однако, сделать исключение для пограничных войск и для егерей. Первые — во всяком случае большинство из них — очень искусны в перестрелке, особенно сербы, излюбленным военным приемом которых являются засады. Егеря — почти все тирольцы — отличные стрелки. Немецкая и венгерская пехота, как правило, отличается своей стойкостью, и во время наполеоновских войн она не раз доказывала, что в этом отношении не уступает английской. Она также не раз встречала кавалерию в развернутом строю, не считая нужным перестраиваться в каре; а в тех случаях, когда она перестраивалась в каре, неприятельской кавалерии редко удавалось ее опрокинуть; доказательством этого служит Асперн.

Кавалерия — превосходна. Тяжелая, или «немецкая», кавалерия, состоящая из немцев и чехов, имеет хороших лошадей, прекрасно вооружена и действует всегда успешно. Легкая кавалерия, пожалуй, проиграла оттого, что в ней сведены вместе немецкие chevau-legers и польские уланы; однако венгерские гусары навсегда останутся образцом легкой кавалерии.

Артиллерия, солдаты которой набираются главным образом из немецких провинций, всегда стояла на высоком уровне и не столько потому, что она вовремя и с осмотрительностью вводила у себя усовершенствования, сколько благодаря практической подготовке своего личного состава. Особенно серьезную школу проходят унтер-офицеры, которые стоят выше унтер-офицеров любой другой армии. Что касается офицеров, то их теоретическое обучение слишком часто проводится по их доброй воле, и все же Австрия дала ряд превосходных писателей в этой области. В Австрии, как правило, учатся все, по крайней мере, младшие офицеры, тогда как в Англии считают, что офицер, изучающий свою профессию, позорит свой полк. Специальные части, штабы и инженерные войска, превосходны, о чем свидетельствуют прекрасные карты, сделанные на основе материалов топографических съемок, особенно карта Ломбардии. Карта британского артиллерийского управления, хотя и неплохая, не может с ней сравниться.

Многонациональный состав армии представляет собой серьезное зло. В британской армии все, по крайней мере, говорят по-английски, тогда как у австрийцев даже унтер-офицеры не немецких полков едва могут объясняться по-немецки. Это, разумеется, создает большую путаницу, много трудностей и необходимость в переводчике даже при разговоре между офицером и солдатом. Частично зло ослабляется тем, что частая смена районов расквартирования заставляет офицеров изучать в какой-то степени все языки, на которых говорят в Австрии. Но все же это неудобство не устранено.

Строгость дисциплины, поддерживаемая среди солдат постоянной поркой прутьями орешника, и долгий срок службы препятствуют возникновению серьезных конфликтов между различными национальностями, по крайней мере в мирное время. Однако 1848 г. показал, насколько слаба внутренняя устойчивость этой армии. В Вене немецкие войска отказывались бороться против революции. В Италии и Венгрии национальные войска, не оказав почти никакого сопротивления повстанцам, перешли на их сторону. Именно в этом заключается слабая сторона австрийской армии. Никто не может сказать, в какой степени или как долго она будет сохранять свое единство и сколько полков в определенный момент покинет ее, чтобы начать борьбу против своих бывших товарищей по оружию. В этой армии представлены шесть различных национальностей и две-три религии; что касается взаимопонимания, которое ее сплачивает, то на смену ему неизбежно должны прийти столкновения в такое время, как наше, когда все народы страстно желают свободно использовать свои силы. Можно ли ожидать, что в случае войны с Россией православный серб, находящийся под влиянием панславистской агитации, будет воевать против русских, своих братьев по крови и по религии? И возможно ли, что в случае революционной войны итальянцы и венгры поступятся интересами своей родины, чтобы воевать за императора, чуждого им по языку и по национальности? Вряд ли можно на это рассчитывать. Поэтому как бы ни была сильна австрийская армия, нужны совершенно особые условия, чтобы она могла привести все свои силы в действие.