Карл Маркс - Собрание сочинений, том 11

Нет необходимости более подробно анализировать эти дебаты. Кроме множества dii minorum gentium [младших богов; в переносном смысле: второразрядных величин. Ред.] , говорил Дизраэли, затем Уолпол, последний министр внутренних дел из числа тори, и, наконец, Пальмерстон, «великодушно» выступивший в защиту своих опороченных коллег. В ходе дебатов Пальмерстон не проронил ни слова, пока окончательно не убедился, каков будет их исход. После этого, и только после этого, он взял слово. Слухи, которые доходили до скамьи министров через их чиновников, общее настроение палаты — все это говорило о том, что поражение министерства неизбежно, поражение, которое должно было погубить его коллег, но не должно было коснуться его самого. Хотя Пальмерстону, по-видимому, и предстояло уйти вместе со всеми остальными, однако он был настолько уверен в прочности своего положения, был так убежден, что уход его коллег пойдет ему на пользу, что считал чуть ли не долгом вежливости выпроводить их с почетом. И этот долг он выполнил, произнеся свою речь непосредственно перед голосованием.

Пальмерстон и в самом деле действовал очень искусно. Снискав себе благодаря делу Пасифико репутацию «истинно английского министра» [37], он настолько сумел сохранить ее за собой, что, несмотря на неслыханные разоблачения, Джон Буль всегда считал себя проданным какой-нибудь иностранной державе, как только Пальмерстон оставлял министерство иностранных дел. Изгнанный самым бесцеремонным образом из этого министерства Джоном Расселом, Пальмерстон путем угроз заставил маленького человека умолчать о причинах своего изгнания, и с этого момента интерес к «истинно английскому министру» возрос еще больше: он казался невинной жертвой честолюбивых и бесталанных коллег, человеком, которого предали виги. После падения министерства Дерби Пальмерстона посадили в министерство внутренних дел на пост, который опять-таки создавал ему видимость жертвы. Они не могут обойтись без этого великого человека, которого все они ненавидят, но поскольку не хотят ставить его на пост, по праву принадлежащий ему, то и отделываются от него должностью, недостойной такого гения. Так рассуждал Джон Буль и еще больше гордился своим Пальмерстоном, видя, как этот истинно английский министр суетился на своей второстепенной должности: вмешивался в дела мировых судей, донимал извозчиков, давал нагоняй органам, ведающим канализацией, красноречиво выступал по поводу системы патентов, горячился по поводу столь важного вопроса о дыме, домогался централизации полиции, выступал против погребений в черте города. Истинно английский министр! Образцом, источником информации, сокровищницей новых мероприятий и реформ служил для него бесконечный ряд писем «Paterfamilias» [ «Отца семейства». Ред.] в «Times». Разумеется, никто этим не был так доволен, как Paterfamilias, являющий собой точную копию большинства буржуазных избирателей Англии, для которых Пальмерстон стал кумиром. «Смотрите, что может сделать великий человек на маленькой должности! Кто из прежних министров внутренних дел когда-либо заботился об уничтожении всех этих непорядков!» Правда, у извозчиков все осталось по-старому, дым не был уничтожен, кладбища из города не исчезли, полиция не была централизована — словом ни одна из этих великих реформ не осуществилась, но виной этому был-де не Пальмерстон, а его завистливые и тупоголовые коллеги! Постепенно суетливость и назойливость Пальмерстона стали рассматриваться как доказательство кипучей энергии и активности. И этот самый непостоянный из государственных деятелей Англии, который никогда не мог довести до благополучного конца ни переговоров, ни билля в парламенте, этот политик, который суетился лишь ради собственного удовольствия и все мероприятия которого оставались в конечном счете на бумаге — этот самый Пальмерстон прославлялся как единственный человек, на кого в критические моменты страна может положиться. Надо сказать, что Пальмерстон сам немало содействовал восхвалению себя. Не довольствуясь ролью совладельца газеты «Morning Post» [38], в которой его ежедневно рекламировали как будущего спасителя страны, он нанимал молодчиков, подобных Викову, которые должны были прославлять его в Америке и Франции; несколько месяцев тому назад он подкупил газету «Daily News» [39], сообщив ей некоторые телеграфные донесения и другие важные сведения; он имел влияние на редакции почти всех лондонских газет. Плохое руководство войной привело к тому критическому положению, которого ждал Пальмерстон, чтобы возвыситься на развалинах коалиции, подняться на недосягаемую высоту. В этот решительный момент он заручился безоговорочной поддержкой газеты «Times». Как он добился этого, какой договор заключил с Делейном, сказать, разумеется, трудно, но на следующий день после голосования вся ежедневная лондонская печать, за исключением лишь газеты «Herald» [40], единодушно и во всеуслышание ратовала за назначение Пальмерстона премьером, и надо полагать, что он считал цель своих стремлений достигнутой. К несчастью для него, этот истинный английский министр слишком часто досаждал королеве, и она сделает все возможное, чтобы расстроить его планы.

Написано К. Марксом 2 февраля 1855 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4316, 17 февраля 1855 г.

Подпись: Карл Маркс

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Лондон, 3 февраля. 16 декабря 1852 г. первый пункт бюджета Дизраэли, предусматривавший расширение прямых налогов, прежде всего подомового налога, был отвергнут большинством в 19 голосов. Министерство тори подало в отставку. После десятидневной закулисной борьбы образовалось коалиционное министерство. Оно состояло из части олигархии вигов — клан Греев на этот раз был исключен, — из бюрократии пилитов, из некоторой примеси так называемых мейферских радикалов [41], как Молсуорт, Осборн, наконец, из маклеров ирландской бригады, Садлера, Кьоу, Монселла, которые 16 декабря решили исход дела и которым были предоставлены второстепенные министерские посты. Новое министерство само себя назвало «кабинетом всех талантов». Оно и в самом деле включало почти все таланты, которые сменяли друг друга в правительстве в течение более 30 лет. Газета «Times» возвестила о приходе «кабинета всех талантов» следующими словами: «Мы подошли теперь к началу политического тысячелетнего царства». И, действительно, для правящих кругов «политическое тысячелетнее царство» наступило с того момента, когда они сделали открытие, что их партийные образования распались, что их внутренние противоречия покоятся лишь на личных прихотях и тщеславии, а их взаимные трения не могут уже больше вызывать интерес у нации. Коалиционное министерство не представляло какую-либо особую фракцию. Оно представляло «все таланты» класса, управлявшего до сих пор Англией. Важно поэтому бросить ретроспективный взгляд на его деятельность.