Руслан Бурбуля - Жизниречение

Крупнейший отечественный антрополог Г. Ф. Дебец в статье "Еще раз о белокурой расе в Центральной Азии" (Советская Азия, N 5–6, 1931) фактически поддержал гипотезу Грумм-Гржимайло:

"В конце первого тысячелетия до нашей эры и в начале первого тысячелетия нашей эры китайские источники говорят о высокорослых, голубоглазых, рыжеволосых племенах, населявших территорию, охватывавшую Алтае-Саянское нагорье. В ту же эпоху и несколько раньше на территории Минусинского края жил народ, антропологически, безусловно, европеоидный. Преобладающая часть черепов краниологически весьма близка к северной расе".

Раскопки курганов и могил в долине реки Селенги также вскрыли существование в доисторическое время в этом районе двух расовых антиподов: это короткоголовый тип с цефалическим указателем 93,6 и длинноголовый тип с цефалическим указателем 68,4.

Смещая глубже в Азию зону расового анализа, которую историки и этнографы почему-то до сих пор связывают с зоной распространения лишь монголоидной расы, Гинзбург и Трофимова опровергают это:

"Население Памира в эпоху бронзы также было очень однородным и без монголоидной примеси. Основу антропологического типа усуней Семиречья, как и Тянь-Шаня, составляет европеоидная раса с небольшой монголоидной примесью. Монголоидная примесь в целом небольшая". Примесь монголоидных черт у населения Среднеазиатского междуречья в I и начале II тысячелетия н. э. также была очень незначительной. Сильное увеличение монголоидного компонента в расовом типе узбеков произошло, по-видимому, только в XIII веке в связи с монгольским завоеванием. "В середине I тысячелетия н. э. в связи с продвижением с Востока новой волны тюрок-кочевников нарастает монголоидная примесь в составе различных групп Средней Азии как кочевников, так и оседлого населения. В XIII–XIV веках монголоидные черты у населения Казахстана, как и на всей территории равнин Средней Азии, еще более усиливаются, что является непосредственным следствием монгольского нашествия".

Кстати, древние гунны также были расово неоднородны, среди них выделялась большая общность — эфталиты, или белые гунны, у которых темные волосы вообще считались ненормальным явлением. В IV–V веках нашей эры влиянию эфталитов подверглись и тохары ("тохар" означает "белые волосы" или "белая голова"). Аналогичным образом состав сарматов тоже отличался расовой неоднородностью: 60 % их ископаемых черепов — европеоидного типа (из них 23 % — северного), 21 % — монголоидного и 10 % — смешанного типа. Сарматы, кстати, бинтовали своим младенцам головы таким образом, чтобы они, зажатые между дощечками, деформировались при развитии, имитируя в дальнейшем долихокефалию. Что ярко говорит об их расовом идеале, хотя постепенно теряемом, но по-прежнему престижном.

Исследуемой нами проблеме посвящен и сборник фундаментальных работ "Бронзовый и железный век Сибири" (Новосибирск, 1974). Классик советской антропологии В. П. Алексеев в статье "Новые данные о европеоидной расе в Центральной Азии" подчеркивал: "Изученный нами материал расширяет круг фактических данных, по которым можно судить о широком распространении европеоидной расы в Центральной Азии вплоть до Западной Монголии в эпоху раннего железа; аналогии же этому материалу и его сравнительное исследование показывают, что эпоха проникновения европеоидов в Центральную Азию может быть предположительно отодвинута до энеолита, а их ареал раздвинут до Внутренней Монголии".

Все это снова напоминает нам об эпохе, когда вновь и вновь отчаянные "кванты" нордических потомков кроманьонца, пытаясь вырваться из неблагоприятной для жизни суровой зоны Приполярья, направлялись в поисках лучшей доли на Юг и Юго-Восток, но находили там, в зоне доминирования иной расы, если не физическую, то этническую смерть, настигавшую их рано или поздно. Нет сегодня на этнической карте мира ни динлинов, ни усуней, ни многих других, да и о европеоидном происхождении таджиков или узбеков сегодня даже говорить не хочется: настолько внешне они не соответствуют нордическому типу.

Но что было, то было. Необходимо только еще раз отметить, что в отличие от нордических предков динлинов и современных узбеков, отправившихся в сторону Алтая, Саян, Сибири, пустыни Гоби, Тянь-Шаня и других не слишком пригодных для жизни мест, этносы, двинувшиеся на юг Европы и далее в Средиземноморье, оказались куда более счастливыми в своей исторической судьбе.

Вернемся же к тем этносам, которые сохранили свою расовую идентичность, и обратимся теперь от формы черепов к другим двум основным характеристикам нордической расы: цвету волос и глаз.

Особого рассмотрения заслуживает здесь небольшая по объему, но богатая важным фактическим материалом книга В. Зиглина "Светлые волосы нордических народов в древности" (1935). Как известно, волосы редко сохраняются в могильниках многотысячелетней давности: как же удалось раскрыть избранную автором тему? Зиглин пошел необычным путем в своих исследованиях:

"Я собрал свидетельства античных авторов о цвете волос их народов и их соседей, но не ограничился данными об отдельных народах, а собрал также сведения о личностях, о которых нам известно из литературных источников или по произведениям искусства. Я учел также богов, героев и литературных персонажей. Это красноречивое свидетельство того, каковы были представления говорившей о них эпохи, об их внешнем виде".

Что же выяснилось?

Древнейшее ведическое божество — Индра, был блондином! Из числа крупнейших исторических личностей античной Греции светлые волосы имели Ахиллес, Александр Македонский, Анакреон, Аполлоний Тианский, Аристотель, Дионисий Сиракузский, Сафо, Пифагор и еще десятки философов, полководцев, деятелей науки и культуры, общим числом до двух сотен из числа исторически зафиксированных. Лишь двадцать среди исторических личностей Эллады имели волоса цвета вороного крыла.

Таким образом, не составляет никакого труда придти к простейшему умозаключению, что героями и творцами античной греческой культуры были люди нордической расы, имевшие по преимуществу белокурые волосы, олицетворявшие собой ведущий и излюбленный тип своего этноса.

Казалось бы, римский пантеон зеркально отражает, перенимает греческий, хотя и под оригинальными именами. Но вот что поразительно: за те века, что отделяют зарождение и расцвет греческой культуры от римской, в генотипе средиземноморских потомков кроманьонца произошли очень заметные перемены. И вот мы видим, что в древнеримском пантеоне насчитывается уже всего лишь двадцать семь богов-блондинов (в два раза меньше по сравнению с эладскими), и только десять мифических персонажей имеют светлые волосы.