Карл Маркс - Собрание сочинений, том 14

Военные силы германских завоевателей Римской империи первоначально состояли главным образом из пехоты и сражались в своего рода дорической фаланге; вожди и более богатые в передних шеренгах, а остальные — позади них. Их оружием были меч и копье. Однако франки имели короткие, обоюдоострые боевые топоры, которые они метали в гущу неприятельских войск, подобно римскому пилуму, перед тем как устремиться в атаку с мечом в руке. Они и саксы сохраняли в течение некоторого времени хорошую, внушавшую к себе уважение пехоту, но постепенно сами тевтонские завоеватели повсюду стали нести военную службу в качестве конных воинов, а обязанности пехотинцев возложили на жителей покоренных римских провинций. Таким образом, служба в пехоте стала презираться как атрибут рабов и крепостных, а поэтому должны были соответственно понизиться и качества пехотинца. К концу Х столетия кавалерия была единственным родом войск, который повсюду в Европе действительно определял исход сражений; пехота же, хотя и гораздо более многочисленная в каждой армии, чем кавалерия, являлась не чем иным, как плохо вооруженной толпой, которую почти не пытались как следует организовать. Пехотинец даже не считался воином; слово miles {воин. Ред.} сделалось синонимом всадника. Единственная возможность содержать солидную пехоту имелась у городов, особенно в Италии и Фландрии. У них была собственная милиция, которую приходилось формировать из пехоты; а так как ее служба по обороне городов в обстановке нескончаемых раздоров среди окрестных дворян носила постоянный характер, то вскоре было признано более удобным иметь в качестве вооруженной силы платных наемников, вместо милиции, состоящей из горожан; последняя была сохранена на случай чрезвычайных обстоятельств. Но и тут мы не видим, чтобы городская пехота имела какое-либо заметное превосходство над толпой пехотинцев, собираемых дворянами и во время сражения всегда оставляемых для охраны обоза. Так было, по крайней мере, в классический период рыцарства. В кавалерии этого времени каждый рыцарь был вооружен cap-a-pied {с головы до ног. Ред.} , весь покрытый доспехами, он сидел верхом на коне, также покрытом доспехами. Его сопровождали оруженосец, значительно легче вооруженный, и ряд других всадников без доспехов, вооруженных луками. В боевом порядке эти силы располагались по принципу, сходному с принципом построения древней дорической фаланги, — тяжеловооруженные рыцари в первой шеренге, оруженосцы — во второй, конные лучники позади них. Последние, в силу характера их вооружения, стали вскоре использоваться для боя в спешенном строю, и это все чаще становилось для них правилом, так что их лошади стали применяться главным образом для передвижения, а не для атаки. Английские лучники, вооруженные большим луком, — в то время как в Южной Европе употреблялись арбалеты, особенно отличались этим способом ведения боя в пешем строю, и очень возможно, что именно это обстоятельство вскоре и повело к широкому применению боя в спешенном строю среди упомянутого рода войск. За время длительных кампаний во Франции кони тяжеловооруженных рыцарей, несомненно, быстро изнурялись и делались пригодными лишь для использования их в качестве транспортного средства. Было вполне естественным, что при таком плачевном положении gendarmes {закованные в броню всадники, конные латники. Ред.} , имевшие наиболее плохих лошадей, должны были спешиваться и образовывать фалангу копейщиков, которая пополнялась лучшей частью пехоты (особенно валлийцами); в то же время те, кто имел еще годных для атаки коней, составляли теперь подлинно боеспособную кавалерию. Такой порядок оказался весьма пригодным для оборонительных сражений; и на применении его были основаны все сражения Черного принца {Эдуарда, принца Уэльского. Ред.} , которые, как известно, оканчивались полным успехом. Новый способ ведения боя был вскоре принят французами и другими народами и для XIV и XV веков может считаться почти общепринятой системой. Таким образом, через 1700 лет мы почти вернулись к тактике Александра, с той лишь разницей, что кавалерия Александра была новым родом войск, который должен был укрепить боеспособность приходившей в упадок тяжелой пехоты, тогда как в данном случае тяжелая пехота, образованная из спешенной конницы, являлась живым доказательством того, что кавалерия приходит в упадок и что для пехоты занимается новая заря.

Во фламандских городах, в те времена — главном промышленном районе мира, и среди швейцарских гор впервые возникли войска, которые снова заслуживали названия пехоты после столетий ее упадка. Французское рыцарство не устояло против ткачей и сукновалов, золотых дел мастеров и кожевников бельгийских городов, а бургундское и австрийское дворянство — против крестьян и пастухов Швейцарии. Главную роль здесь сыграли хорошие оборонительные позиции и легкое вооружение, усиленные, как это было у фламандцев, многочисленным огнестрельным оружием, а у швейцарцев — местностью, почти недоступной для тяжеловооруженных рыцарей того времени. Швейцарцы были вооружены главным образом короткими алебардами, которыми можно было одинаково хорошо и колоть, и рубить и которые были не слишком длинны для рукопашной схватки; позже у них появились также пики, арбалеты и огнестрельное оружие, но в одном из своих самых знаменитых сражений, при Лаупене (1339 г.) [321], у них не было никакого другого оружия для боя на расстоянии, кроме камней. От оборонительных стычек в своих неприступных горах они скоро перешли к наступательным боям на равнине, а вместе с тем и к более правильной тактике. Они сражались глубокой фалангой; их защитное вооружение было легким и имелось, как правило, только у воинов передних шеренг и боковых рядов, в середине находились воины, не имевшие доспехов; швейцарская фаланга тем не менее всегда состояла из трех, отличных друг от друга, частей — авангарда, главных сил и арьергарда, что обеспечивало ей большую подвижность и возможность разнообразных тактических построений, Швейцарцы вскоре стали мастерами в умении пользоваться складками местности, что, вместе с усовершенствованием огнестрельного оружия, защищало их от налетов кавалерии; против пехоты же, вооруженной длинными копьями, они изобрели разнообразные способы прокладывания пути через лес копий, после чего их короткие тяжелые алебарды давали им громадное преимущество, даже в борьбе с воинами, закованными в броню. Они очень скоро выучились, в особенности при содействии артиллерии и ручного огнестрельного оружия, отражать в каре или крестообразном построении атаки кавалерии; и как только пехота снова стала способной на это, дни рыцарства были сочтены.