Карл Маркс - Собрание сочинений, том 14

«Дорогой г-н Либкнехт!

Оба Ваших письма, направленных по неправильному адресу, я получил почти одновременно. Вы сами понимаете, что я вовсе не желаю вмешиваться в дела совершенно чуждой мне газеты и менее всего в данном случае, потому что, как я уже раньше говорил, я не имел никакого отношенияк указанному делу. Что касается упоминаемых Вами замечаний, высказанных в частной беседе, то, очевидно, они были совершенно неверно поняты; здесь произошла какая-то ошибка, о которой я собираюсь поговорить при случае устно. Выражая сожаление, что Вы напрасно проделали путь ко мне с Марксом,

остаюсь с полным уважением

Ваш К. Блинд».

Сент-Леонардс, 8 сентября

Эта дипломатически-холодная нота, согласно которой Блинд «не имел никакого отношения»к выдвинутым против Фогта обвинениям, напомнила мне об одной анонимной статье в лондонской «Free Press» от 27 мая 1859 г., которая в переводе гласит:

«Великий князь Константин — будущий король Венгрии».

Один корреспондент, прилагающий свою визитную карточку, пишет нам:

«Милостивый государь! Присутствуя на последнем митинге {66} в Мюзик-холле, я слышал сказанное по поводу великого князя Константина. Могу сообщить Вам другой факт. Не далее, как летом прошлого года, принц Жером Наполеон развивал в Женеве перед некоторыми близкими ему лицами план нападения на Австрию и предстоящей перекройки карты Европы. Я знаю имя одного швейцарского сенатора, с которым он подробно говорил на эту тему. Принц Жером заявил тогда, что, согласно намеченному плану, великий князь Константин должен стать королем Венгрии.

Я знаю также о предпринятых в начале текущего года попытках склонить в пользу русско-наполеоновского плана нескольких находящихся в изгнании немецких демократов, а также влиятельных либералов в самой Германии. В целях подкупа им были предложены крупные денежные суммы (large pecuniary advantages were held out to them as a bribe). Я рад сообщить, что предложения эти были отвергнуты с негодованием» (см. приложение 9).

Эта статья, в которой Фогт, хотя и не назван, но для немецкой эмиграции в Лондоне обозначен достаточно ясно, передает в сущности основное содержание появившейся впоследствии листовки «Предостережение». Автор статьи о «будущем короле Венгрии», который из патриотического рвения выступил с анонимным обвинением против Фогта, естественно, должен был с жадностью ухватиться за предоставляемый ему аугсбургским процессом превосходный случай разоблачить на суде измену перед лицом всей Европы. Но кто же был автором статьи о «будущем короле Венгрии»? Гражданин Карл Блинд. Об этом я догадался уже в мае по форме и содержанию статьи, и это официально подтвердил мне теперь редактор «Free Press» г-н Коллет, когда я ему объяснил значение спорного вопроса и сообщил содержание дипломатической ноты Блинда.

17 сентября 1859 г. наборщик г-н А. Фёгеле передал мне письменно заявление (напечатанное в «Главной книге», Документы, стр. 30–31), в котором он, отнюдь не утверждая, что Блинд — автор листовки «Предостережение», свидетельствует однако, что сам он (А. Фёгеле) и его хозяин Фиделио Холлингер набрали памфлет в типографии Холлингера, что рукопись была написана почерком Блинда и что Холлингер как-то назвал Блинда автором этой листовки.

Опираясь на заявление Фёгеле и на статью о «будущем короле Венгрии», Либкнехт написал еще раз Блинду, требуя у него «доказательств» оглашенных во «Free Press» этим государственным мужем фактов; одновременно он указал ему, что теперь имеется вещественное доказательство его причастности к изданию листовки «Предостережение». Вместо ответа Либкнехту, Блинд прислал ко мне г-на Коллета. Г-н Коллет пришел с целью просить меня от имени Блинда, чтобы я не использовал публично имеющиеся у меня сведения об авторстве вышеназванной статьи во «Free Press». Я ответил, что не могу взять на себя никаких обязательств: моя скромность будет идти нога в ногу с мужеством Блинда.

Между тем, приближался день начала аугсбургского процесса. Блинд молчал. Фогт в различных публичных заявлениях пытался взвалить ответственность за листовку и за доказательство содержавшихся в ней фактов на меня как на ее тайного автора. Чтобы отразить этот маневр, выручить Либкнехта и помочь «Allgemeine Zeitung», которая, по моему мнению, сделала хорошее дело, выступив с разоблачением Фогта, я сообщил ее редакции через Либкнехта, что готов предоставить в ее распоряжение документ, касающийся происхождения листовки «Предостережение», если она меня запросит об этом письменно. Так началась «оживленная переписка, которая как раз теперь ведется между Марксом и г-ном Кольбом», как рассказывает Фогт на стр. 194 «Главной книги» {67} . Эта моя «оживленная переписка с г-ном Кольбом» состояла из двух адресованных мне писем г-на Оргеса от одного и того же числа, в которых он просил меня прислать обещанный документ, посланный мной затем ему вместе с коротенькой запиской в несколько строк {68} .

Оба письма г-на Оргеса — или, вернее, двойное издание одного и того же письма — пришли в Лондон 18 октября 1859 г., меж тем как разбирательство дела должно было начаться в Аугсбурге уже 24 октября. Я поэтому написал немедленно г-ну Фёгеле, назначив ему rendezvous на следующий день в помещении полицейского суда на Мальборо-стрит, где он должен был придать своему заявлению о листовке «Предостережение» судебную форму affidavit {69} . Мое письмо не застало его вовремя. Поэтому я должен был 19 октября {70} , вопреки своему первоначальному намерению, послать в «Allgemeine Zeitung» вместо affidavit вышеупомянутое письменное заявление от 17 сентября {71} .

Как известно, судебный процесс в Аугсбурге превратился в настоящую комедию ошибок. Corpus delicti {Составом преступления. Ред.} была посланная В. Либкнехтом в «Allgemeine Zeitung» и перепечатанная ею листовка «Предостережение». Но издатель и автор листовки играли в жмурки; Либкнехт не мог препроводить своих находившихся в Лондоне свидетелей в зал заседания суда; попав в затруднительное юридическое положение, редакторы «Allgemeine Zeitung» несли какую-то высокопарную пошлую политическую тарабарщину, д-р Герман угощал суд охотничьими рассказами «округленной натуры» о серной банде, о лозаннском празднестве и т. д. и, наконец, суд отказал Фогту в его жалобе потому, что истец ошибся, обратившись не в ту инстанцию. Путаница достигла кульминационного пункта, когда аугсбургский процесс закончился и отчет о нем, вместе с «Allgemeine Zeitung», был доставлен в Лондон. Блинд, хранивший до сих пор гробовое молчание мудрого государственного мужа, был перепуган раздобытым мной свидетельством наборщика Фёгеле и выскочил вдруг на публичную арену. Фёгеле не заявлял, что Блинд — автор листовки, а заявил только, что он назван ему Фиделио Холлингером как автор листовки. Зато Фёгеле категорически заявил, что рукопись листовки написана знакомым ему почерком Блинда и была набрана и напечатана в типографии Холлингера. Блинд мог быть автором листовки, если бы даже она не была написана рукой Блинда и не была набрана в типографии Холлингера. И, наоборот, листовка могла быть написана рукой Блинда и напечатана Холлингером, если бы даже Блинд и не был ее автором.