Карл Маркс - Собрание сочинений, том 6

Произведения Маркса и Энгельса, помещенные в настоящем томе, представляют богатый материал для уяснения теоретических и тактических положений, выдвинутых основоположниками марксизма в ходе революции 1848–1849 годов.

Как уже указывалось в предисловии к пятому тому Сочинений, установление авторства статей К. Маркса и Ф. Энгельса, печатавшихся в «Neue Rheinische Zeitung», представляет большую трудность из-за отсутствия подписей под статьями, ограниченности свидетельств самих авторов и отсутствия рукописных оригиналов. Кроме того, многие статьи носят на себе следы совместного труда обоих авторов. Когда невозможно было установить, кому из двух авторов — Марксу или Энгельсу — принадлежит та или иная статья, в концовках отсутствует указание авторства.

В тех случаях, когда заглавие статьи, отсутствующее в оригинале, дано Институтом марксизма-ленинизма, перед заглавием стоит звездочка.

В настоящий том включено 56 статей К. Маркса и Ф. Энгельса, не вошедших в первое издание Сочинений. Некоторые из них были опубликованы в русском переводе в советских журналах. Остальные публикуются на русском языке впервые, что оговорено в редакционных концовках к этим статьям. Большинство документов, помещенных в приложениях, также публикуется на русском языке впервые.

Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС

1848 Ноябрь

Кёльн, 8 ноября. Положение кажется очень запутанным, но оно очень просто.

Король, как верно отмечает «Neue Preusische Zeitung» [2], стоит «на широчайшей основе» своих «унаследованных, освященных божьей милостью» прав.

На другой стороне стоит Национальное собрание, не имеющее совершенно никакой основы; оно должно лишь учредить, положить основу.

Два суверена!

Промежуточным звеном между ними обоими является Кампгаузен, теория соглашения [3].

Как только оба суверена не смогут или не захотят прийти к соглашению, они превращаются в двух враждебных суверенов. Король имеет право бросить перчатку Собранию, Собрание имеет право бросить перчатку королю. Большее право на стороне большей силы. Сила испытывается борьбой. Борьба испытывается победой. Обе силы могут доказать свое право только победой, а спою неправоту — только поражением.

Король отнюдь не был до сих пор конституционным королем. Он абсолютный монарх, который соглашается на конституционный режим — или не соглашается.

Собрание не было до сих пор конституционным, оно — учредительное собрание {Игра слов: «konstitutionell» — «конституционный», «konstituierend» — «учредительный». Ред.}. До сих пор оно стремилось учредить конституционный режим. Оно может отказаться от своего стремления — или не отказаться.

Обе стороны, король и Собрание, до поры до времени мирились с конституционным церемониалом.

Требование короля об образовании, вопреки большинству палаты, угодного ему министерства Бранденбурга является требованием абсолютного короля.

Притязание палаты непосредственно через депутацию запретить королю образование министерства Бранденбурга является притязанием абсолютной палаты.

И король и Собрание погрешили против конституционного соглашения.

И король и Собрание вернулись каждый на свою первоначальную позицию — король сознательно, а палата бессознательно.

Преимущество на стороне короля.

Право на стороне силы.

Правовая фразеология на стороне бессилия.

Министерство Родбертуса оказалось бы нулем, ибо плюс и минус парализуют друг друга.

Написано К. Марксом 8 ноября 1848 г.

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 138, 9 ноября 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

Из Невшательской республики, 7 ноября. Вам интересно будет услышать кое-что и о маленькой стране, которая еще до последнего времени наслаждалась прелестями прусского господства, но которая первой из всех подвластных прусскому королю стран водрузила знамя революции и прогнала прусское отеческое правительство. Я говорю о бывшем «княжестве Нёйенбург и Валендис» [5], где теперешний министр-президент г-н Пфуль делал первые шаги на административном поприще в качестве губернатора и был смещен народом в мае этого года, еще до того, как он сумел пожать лавры в Познани и получить вотумы недоверия на посту премьера в Берлине. Эта маленькая страна носит теперь гордое название «Republique et Canton de Neuchatel» {«Республика и кантон Невшатель». Ред.}, и, пожалуй, недалеко то время, когда последний невшательский гвардеец будет чистить свой зеленый мундир в Берлине. Должен признаться, что я испытывал забавное чувство удовлетворения от того, что через пять недель после моего бегства от прусской святой германдады [6]я снова могу беспрепятственно разгуливать по территории, которая de jure {юридически. Ред.} считается еще прусской.

Республика и кантон Невшатель находится, впрочем, безусловно в гораздо лучшем положении, чем блаженной памяти княжество Нёйенбург и Валендис; это видно из того, что при недавних выборах в швейцарский Национальный совет республиканские кандидаты получили более 6000 голосов, тогда как кандидаты роялистов, или «бедуинов», как их здесь называют, собрали всего около 900 голосов. В Большой совет также избраны почти исключительно республиканцы, и только одна маленькая горная деревушка Ле-Пон, где господствуют аристократы, послала своим представителем в Невшатель бывшего королевско-прусско-княжески-нёйенбургского государственного советника Калама, который несколько дней тому назад был вынужден принести в Невшателе присягу на верность республике. Вместо старого королевского «Constitutionnel neuchatelois» сейчас в Ла-Шо-де-Фон, самом крупном, наиболее развитом в промышленном отношении и наиболее республикански настроенном городе кантона, выходит «Republicain neuchatelois» [7]— совсем неплохая газета, хотя она и издается на очень скверном французском языке Швейцарской Юры.

Часовая промышленность Юры и кружевное производство округа Траверсталь {Французское название: Валь-де-Травер. Ред.} , являющиеся основными источниками существования этой маленькой страны, начинают работать все лучше и лучше, и, несмотря на снежный покров, достигающий здесь уже фута в толщину, к горцам постепенно возвращается их прежняя жизнерадостность. Что же касается «бедуинов», то они бродят с очень мрачными минами, тщетно выставляют напоказ прусские цвета на своих брюках, рубашках и шапках и напрасно со вздохами мечтают о возвращении почтенного Пфуля и декретов, начинающихся словами: «Nous Frederic-Guillaume par la grace de Dieu» {«Мы, Фридрих-Вильгельм, божьей милостью». Ред.} . Прусские цвета, черные шапки с белыми кантами, здесь, на Юре, на высоте 3500 футов над уровнем моря, наводят такую же тоску и вызывают такие же двусмысленные шутки, как и у нас на Рейне; если бы не швейцарские флаги и огромные плакаты с надписью «Republique et Canton de Neuchatel», можно было бы подумать, что находишься у себя дома. Впрочем, я рад сообщить, что немецкие рабочие сыграли в невшательской революции такую же решающую и в высшей степени почетную роль, как и во всех революциях 1848 года. Потому-то аристократы и питают к ним такую сильную ненависть.