Илья Ильин - Постструктурализм, Деконструктивизм, Постмодернизм

1) эпистемологический кризис;

2) упадок буржуазного общества и вместе с ним жанра романа,

который это общество породило;

3) выход на авансцену

"вторичной оральности" -- нового "искусственного фольклора"

как результата воздействия масс-медиа;

4) рост авторитета

"популярных жанров" с их эстетическим примитивизмом;

5) невозможность средствами реализма передать опыт XX в. со

всем его ужасом и безумием.

"МЕРТВАЯ РУКА"

Познавательный агно

стицизм постмодернистского

сознания Брук-Роуз характе

ризует при помощи метафоры

"мертвая рука", имея в виду

юридический термин, означающий владение недвижимостью без

прав передачи по наследству. Историческое сознание в резуль

тате широко распространившегося скепсиса относительно позна

вательных возможностей человека воспринимается постмодерни

стами как недоступное для современного понимания: "все наши

представления о реальности оказались производными от наших

же многочисленных систем репрезентации" (там же, с. 187).

Иными словами, постмодернистская мысль пришла к заключе

нию, что все, принимаемое за действительность, на самом деле

есть не что иное, как представление о ней, зависящее к тому же

от точки зрения, которую выбирает наблюдатель, и смена кото

рой ведет к кардинальному изменению самого представления.

Таким образом, восприятие человека объявляется обреченным

на "мультиперспективизм", на постоянно и калейдоскопически

меняющийся ряд ракурсов действительности, в своем мелькании

не дающих возможности познать ее сущность.

Столь ярко выраженное "познавательное сомнение" неиз

бежно сказалось и на принципах воспроизведения психологии

персонажа. Теоретики постструктурализма и постмодернизма

обратили внимание на тот факт, что при изображении человече

ской психологии писатели проникали во внутреннюю жизнь

литературного персонажа при помощи условного приема, нося

щего название "свободной косвенной речи" (в отечественном

литературоведении более распространен термин "несобственно

прямая речь"). В то же время в реальной жизни, пишет Брук

Роуз, мы не имеем доступа к тому, что происходит в сознании и

психологии людей. Этот прием, который успешно применяла еще

231

ПОСТМОДЕРНИЗМ

Джейн Остин, -- использование деиксов настоящего времени

("эгоцентрические обстоятельства" Рассела или "шифтеры"

Якобсона -- грамматические показатели ситуации высказыва

ния) в общей структуре предложений в прошедшем времени, -

достиг своего совершенства у Флобера и стал рассматриваться

как основной признак его индивидуального стиля. "Но в течение

XX столетия он подвергся столь слепому подражанию, -- пи

шет Брук-Роуз, -- что стал казаться совершенно бессмыслен

ным. Придуманный, чтобы воспроизводить слова, мысли и бес

сознательные мотивы персонажа, он пропитал собой всю пове

ствовательную информацию, передаваемую через посредничество

персонажа во имя уничтожения автора" (там же, с. 189).

Второй причиной "краха персонажа" как психологически

детерминированного характера Брук-Роуз считает "буржуазное

происхождение романа", ссылаясь здесь на авторитет Йана

Уотта и его работы "Возникновение романа" (1957) (376).

Исследовательница исходит из предпосылки, что если общество,

ради изучения и описания которого и был создан роман, утрати

ло свои экономические основы, свою стабильность и веру в

себя, то в результате и то видение мира, что лежало в основе

традиционного романа, утратило свою целостность, оказалось

фрагментированным и лишенным какого-либо связующего прин

ципа.

Крах мимесиса

Главная проблема, с точ

ки зрения Брук-Роуз, состоит

в том, что рухнула старая

"миметическая вера в рефе

ренциальный язык" (111,

с. 190), т. е. в язык, способный правдиво и достоверно переда

вать и воспроизводить действительность, говорить "истину" о

ней. И хотя романисты по-прежнему изображают общество, "его

уже нет в том смысле, что нет твердой уверенности в его суще

ствовании. Серьезные писатели потеряли свой материал. Или,

вернее, этот материал переместился в какую-то другую сферу:

обратно туда, куда романист обращался изначально как к сво

ему источнику: в документалистику, журналистику, хронику,

эпистолярное свидетельство, -- но уже в их современных жан

рах, в формах, свойственных масс-медиа и гуманитарным нау

кам, которые предположительно "делают это лучше". Нехудо

жественная литература вернула себе обратно всю социологию,

психологию и философию -- моральную и эпистемологическую,

-- в то время как поэзия, миф и сновидение мигрировали в

поп- и рок-культуру с их сверкающей лазерной светотехникой и

сюрреалистическими видеоклипами" (там же).

Третью причину "растворения характера" в "современном" ,

т. е. постмодернистском романе Брук-Роуз видит в вытеснении

психологического реализма "вторичной оральностью" (выра

жение Уолтера Онга) (331) в результате воздействия "элект

ронных средств" массовой информации, предпочитающих "плос

кие" характеры комиксов, видеоклипов или "новых героев" ком

пьютерных игр, которые гораздо привлекательнее для молодых

потребителей искусства, чем "круглые", "сложные" характеры

классических романов. Читатель "нового поколения", по ее мне

нию, все больше предпочитает художественной литературе до

кументалистику или "чистую фантазию".

С этой причиной тесно связана и следующая -- естествен

ный человеческий интерес к вымыслу и всему фантастическому

все больше стал удовлетворяться популярными жанрами, таки

ми, как научная фантастика, триллеры, детективная литература,

комиксы. Брук-Роуз убеждена, что по крайней мере в одном

постмодернистский роман и научная фантастика поразительно

схожи: в обоих жанрах персонажи являются скорее олицетворе

нием идеи, нежели воплощением индивидуальности, неповтори

мой личности человека, обладающего "каким-либо гражданским

статусом и сложной социальной и психологической историей"

(111, с. 192).

Пятая, последняя, по классификации Брук-Роуз, причина

заключается в широко распространенном среди западных куль

турологов и теоретиков литературы убеждении, что ужасы миро

вой истории середины XX в., прежде всего зверства фашист

ских концлагерей, не могут быть переданы средствами реалисти

чески-достоверного изображения действительности, а следова

тельно, в этих условиях невозможен и "миметически реализо

ванный характер" (там же, с. 193).

Общий итог весьма пессимистичен: "Вне всякого сомнения,