Владимир Каргополов - Путь без иллюзий: Том I. Мировоззрение нерелигиозной духовности

В различных формах личностной патологии мы сплошь и рядом видим вполне логичное и, вместе с тем, совершенно безумное требование: «Либо всё — либо ничего!». Этот категорический императив выражает компульсивное стремление к реализации чего-либо со стопроцентной полнотой — никак не меньше! Такая желанная реализация должна быть абсолютной,то есть в ней не дозволяется никакой уступки, ни одного оскверняющего её пятнышка несовершенства. Столь нездоровое стремление к неистовому утверждению одной противоположности, в сочетании с не менее неистовым отвержением другой — стиль поведения весьма характерный для психопатов типа Дмитрия Карамазова. [82] Пожалуй, это вообще характерно для героев Достоевского, да, пожалуй, и для самого великого писателя, певца «загадочной русской души». Либо абсолютно правильная, совершенная жизнь, либо провал в загул, во все тяжкие, без каких-либо тормозов, с многократным повторением этого патологического цикла. «Святое» поведение порождает великий соблазн, со всё возрастающей тягой к запретному, к греховному. И наоборот, греховное поведение, при его переразвитии, с неизбежностью порождает стремление к своей противоположности — аскетической и безгрешной жизни. Главным мотивационным содержанием религиозного фанатизма является противоестественное требование абсолютной(на меньшее мы никак не согласны!) безгрешности, в сочетании с патологической нетерпимостью к любым нарушениям строгой религиозной морали. Такая агрессивная нетерпимость всегда представляет собой двунаправленный вектор, проявляясь как по отношению к самому себе, так и по отношению к другим — вплоть до самоубийства в случае «грехопадения», или же уничтожения скверны вместе с самими грешниками.

Двойственность, присущая неразвитому сознанию и ущербной психике, имеет бесчисленное множество проявлений. Это, например, компульсивная потребность в абсолютном порядке (конечно — же, в своёмпорядке) с нетерпимостью к любым его нарушениям. Это может быть патологическая потребность в абсолютной чистоте, вплоть до навязчивого мытья рук и т. д. и т. п.

Один из вариантов двойственности, на котором я хотел бы остановиться более подробно — это нездоровое и нежизнеспособное противопоставление телесного и духовного. Вот пример из жизни. Одна моя знакомая — женщина деловая, но, при этом, не чуждая духовных устремлений, говорит мне:

— Ах, у меня работает такая девочка, такая чистая, такая духовная — просто неземное существо! Ясновидящая смотрела её прошлые жизни, и, оказывается, она была убиенной дочерью Николая II. Такая чудесная, такая неземная, чуждая всему мирскому, всей этой грязи и пошлости.

Причём разговор происходит в присутствии этого самого «неземного существа», которое стоит рядом, скромно потупившись. Я же, как человек грубый и бестактный, тут же говорю во всеуслышание:

— Надо же — неземное существо! Она, наверное, даже не писает и не какает!

Быть «неземным» — значит быть отчуждённым от собственного тела, отвергать собственную телесность. Это — прямая дорога в шизофрению, в невроз, куда угодно, но только не к духу. Тот, кто идёт к духу, должен ясно и отчётливо понимать, что наше физическое тело — это важнейший инструмент духовного развития. Тот, кто идёт к духу, должен сначала принять своё тело, включая всё то, что религиозные люди считают грязным и низменным. И только на основе этого принятия — трансцендировать свою телесность. Мудрый Восток говорит нам, что чем глубже корни уходят в землю, тем пышнее крона, и тем больше дерево возносит свою крону вверх, к небу.

Таким образом, тело — это врата к духу. Брезгливое отрицание собственной телесности, которым так часто грешат религиозные люди, это схизис между земным и неземным, телесным и духовным, низменным и возвышенным, с компульсивным отвержением одного и обожествлением другого. Как правило, люди, страдающие такой душевной расщеплённостью, лишены жизненной силы и глубоко ущербны. Такие женщины лишены подлинной женственности, а мужчины — мужественности. Только принятие собственной телесности со всеми её ограничениями и несовершенствами, только дружеские отношения с собственным телом дают человеку эмоциональную теплоту и жизненную силу, квинтэссенцией которой является здоровая сексуальность. Здоровая — значит адекватная, без преувеличения её значения, но и без подавления; хорошо контролируемая, но, в то же время, рассматриваемая как безусловная позитивная ценность. С этих позиций быть «неземным» и отвергающим всё низменно-телесное так же плохо, как и быть зацикленным на чувственных удовольствиях и отвергать высшие духовные ценности. Поэтому поощрять пребывание в «неземном» состоянии — значит поощрять патологию и блокировать подлинное духовное развитие.

Человек, который отвергает не устраивающее его реальное ради иллюзорного — похож на неумелого пловца, который плывёт размашистыми сажёнками, наполовину вытаскивая своё туловище из воды. Да не надо бояться воды! Именно она является основой нашей плавучести. Нужно только не отвергать её, не пытаться бежать от неё, а наоборот, принятьводу, расслабиться и погрузиться в неё, оказывается, она прекрасно нас держит! И только полностью погрузившись в неё, и делая выдох в воду, можно спокойно и расслабленно скользить, испытывая восхитительное чувство своего единства с этой могущественной стихией. Отвержение мирского, со всей его грязью, пошлостью и обыденностью, со всей его вульгарностью, низменностью и несовершенством, ради высокого духовного идеала, ради высшей чистоты и совершенства — это и есть разновидность двойственности. Человек отождествляется с собственной мечтой, с фантомом, им же самим сконструированным и, при этом, яростно отрицает неприглядную действительность, не отвечающую его высоким стандартам. Однако, с позиций подлинного духовного развития, любые формы бегства от «пошлой и низменной» реальности совершенно непродуктивны и представляют собою дорогу в никуда. Такой подход к жизни — признак незрелости и определённой духовной ущербности.

То же самое справедливо и для медитативной практики. Именно в этом состоит глубокое и принципиальное различие между фантазийной медитацией и медитацией осознания. Путь осознанности полностью отвергает взращивание иллюзий, сколь бы «высокодуховными» и привлекательными они ни выглядели. На этом Пути мы имеем дело с реальностью, сколь бы обыденной и неприглядной она ни была. С реальностью, но не с иллюзиями. С реальностью собственного тела и собственной психики, а также с реальностью мира, в котором мы обитаем. Именно в этом, требующем особого мужества, осознании реальности и заключается основная медитативная практика, ведущая к духовному пробуждению.