Игорь Калинаускас - Наедине с миром

Еще раз повторяю: я не мрачно отношусь к ситуации. Просто говорю с вами на своем языке. Я так вижу, я так понимаю, я так думаю, я так работаю... При этом, видите, не бросаю этого занятия, значит, у меня есть оптимизм, вера. И я счастлив. Это нетрудно, по-моему, заметить. Я лично уверен, что двадцать лет жизни - цена небольшая. Но вы - это вы, и сами определяйте. Я хочу, чтобы здесь была ясность, потому что человеческое сознание начнет разворачивать все в мрачную сторону, мол, "вообще тогда зачем"... Нет, я настроен достаточно оптимистически, если говорить обо всем. Но вот эту ситуацию трезво оцениваю как очень сложную. И в то же время знаю, что никакое знание не исчерпывает никакой ситуации. И значит, я в любую секунду, в любой момент готов отреагировать на внезапное событие, исходящее от любого из вас. Не намерение, а событие. Потому что мы предполагаем, а располагает реальность. И это прекрасно.

Как и все настоящее, Любовь - большая и трудная работа. В человеческом языке нет более адекватного слова. Работа в смысле творческого труда, такого труда, в котором человек не смотрит на часы закончился рабочий день или нет. Такого труда, когда человек забывает об отдыхе и не нуждается в нем. В этом смысле работа. Работа есть творчество. Работа - это когда Микельанджело не может оторваться от статуи, падая около нее от усталости, забывая есть, пить, спать, потому что перед ним - Работа. Ее он не может не сделать. Работа - это когда какой-нибудь рабочий прокрадывается ночью в цех и тайком подключает свой станок к энергосети, потому что его осенило, как сделать задуманное. И не может не сделать. Мы, наверное, все любим Высоцкого, каждый посвоему, и, наверное, все любим Микельанджело, Бетховена - так давайте жить, как они. И тогда, может быть, нам тоже откроется дверь, за которой Любовь. Другого способа, принципиально другого, нет. Надо жить.

На этом я сегодня свои размышления закончу. Всего доброго в ваших устремлениях.

Беседа седьмая

Надо сказать, что мне этот цикл дается с гораздо большим трудом, чем предыдущий. Наверно, это естественно, потому что когда касаешься мира Любви, сложно подобрать слова. Тем труднее, что та групповая поддержка, относительно легко возникшая в предыдущем цикле, в этом цикле рождается очень трудно. Думаю, основная причина в том, что подсознательный страх, подсознательное вытеснение по отношению к этой теме намного превосходят те, что связаны с сознанием. Почему? Очевидно, потому, что мир чувств - более темная, более неосвещенная область нашего существа, охраняющая себя от попыток видения и осознания. Мы привыкли мир чувств воспринимать как нечто непостижимое, в основном недоступное видению. Я уже говорил о классической музыке - для многих и многих она в наше время область недоступного - наверное, вследствие (это одна из возможных причин) возникающего при слушании большого напряжения. На уровне сознания чаще всего эта сфера объявляется интимной, субъективной, и этим оправдывается полное невежество по отношению к самому себе в мире чувств. Прошлый раз мы размышляли больше о предпосылках, я бы сказал, об инструментальных предпосылках, возможностях, предощущениях Любви. Сегодня хочу направить наше размышление немного и иную сторону. Пожалуй, начну с притчи.

Случилось так, что Хасидский Мастер странствовал со своими учениками. Они зашли в караван-сарай и остановились там на ночь. Поутру хозяин караван-сарая подал завтрак и чай. Когда они пили чай, хозяин упал к ногам Мастера, плача и смеясь одновременно.

Ученики были ошеломлены. Откуда хозяин узнал, что этот человек Мастер? Это было секретом, и ученикам велено было никому его не открывать. Мастер странствовал тайно. Узнали: никто не рассказывал, никто даже не разговаривал с этим человеком.

Мастер сказал: "Не удивляйтесь. Спросите у него сами, как он узнал меня. Никто не говорил ему, а он узнал".

Вот ученики обратились к нему: "Мы распознать не можем. Мы даже сомневаемся, просветленный он или нет, а прожили с ним много лет. Все же иногда возникает подозрение. Как ты узнал?"

Тот ответил: "Я накрывал на стол и подавал чай тысячам людей, но никогда не встречал человека, который смотрел бы на чайную чашку с такой любовью, как смотрят на возлюбленную. Я не мог не узнать. Это, должно быть, совершенно особенный человек, существо, полное любви. Иначе - кто смотрит на чайную чашку с такой любовью?"

Вот какая интересная притча. Любовь, в любом ее проявлении, - это всегда снятие дистанции между собой и тем, куда направлена Любовь. Что такое снять дистанцию? Это значит полностью изъять любое, даже самое тонкое проявление страха. Дать прикоснуться к себе в самой сокровенной глубине своего существа. Привыкнув к существованию психологической дистанции, мы очень редко задумываемся о том, что каждый из нас вокруг себя создает такую дистанцию. Она - как охранительный рубеж, ближе которого никто не может ко мне подойти. Даже очень близкие люди чаще всего сохраняют по отношению друг к другу хотя бы какой-то элемент дистанции, заповедный уголок внутри себя, в который нет входа никому. Для того чтобы пережить Любовь как таковую, необходимо избавиться от дистанции как таковой - к чему бы то ни было. Не только к людям, но и к Миру во всех его проявлениях. Люди в их бесконечном разнообразии и в их огромной психологической значимости для человека (мы с вами знаем, что человек для человека является сверхраздражителем) - просто наиболее точная регистрация наличия или отсутствия Любви.

Страх перед человеком, другим, непохожим на меня, неизвестным или заранее определенным негативно, заранее определенным опасным, - всегда конкретен, в отличие от различных тонких форм страха перед другими частями Мира. Поэтому способность или неспособность к Любви лучше всего определяется на базаре, в толпе, в толкучке. Так мы невольно сталкиваемся с очень разнообразными людьми. Вот почему хозяин каравансарая опознал Мастера, духовного человека через Любовь, с которой он посмотрел на чайную чашку.

А теперь представьте, что прямо на вас движется человек, совершенно, с вашей точки зрения, ужасный. Можно ли в этот момент вспомнить о Любви? Можно, потому что Любовь не умиление или умаление. Нужны не сюсюканье, не жалость, не другие формы умаления - то есть деланья объекта маленьким и таким образом безопасным. Любовь требует безграничного мужества и смелости. Я бы даже сказал - дерзости. Встать один на один с Миром, сняв полностью дистанцию, - это очень серьезный поступок. И как только мы начинаем внутренне к этому примериваться, наше сознание тут же задает массу всяких вопросов типа: "А как быть в такомто случае? А что делать, если...?" и т.д. - это только для того, чтобы убежать от "примерки" такой ситуации. Мы всегда прячемся за эти наши "как?", когда точно знаем, что и зачем.