Алексей Лосев - Сaмое самo

5. В дальнейшем нам хотелось бы для иллюстрации анализируемой категории привести реальные примеры из рассуждений на эту тему в истории философии32.

7. ЭЙДОС

1. Изучая философские системы в истории, нельзя поддаваться вражде и ненависти, царящей между такими направлениями, которые базируются на диалектически связанных между собою основаниях. Казалось бы, и враждовать тут совершенно не из-за чего. А однако, в первой четверти XX в. рознь между кантианцами-трансцеденталистами и гуссерлианцами-феноменологами была очень велика, хотя принципы обеих школ таковы, что они взаимно вполне предполагаются и требуются. Представители "происхождения" (и связанных с этим понятий "гипотезис", "метод", "чистая возможность") не понимали или не хотели понять, что такое "эйдос" Гуссерля, как, правда, и, наоборот, все подобные утверждения кантианцев трактовались у феноменологов как метафизические и произвольные. Попробуем рассуждать немного более спокойно и не столь злободневно, и - мы тотчас же убедимся, что кантианский "Ursprung" и гуссерлианский "эйдос" не только не противоречат один другому, но скорее, наоборот, они требуют друг друга и друг из друга выводятся.

Будем, однако, рассуждать, продолжая нить нашего собственного диалектического исследования.

2. Мы знаем из диалектики первого символа, что становление переходит в ставшее, что мы именовали также наличным бытием и качеством. Переход этот совершается так, что бытие, ушедшее в небытие и там исчезнувшее на стадии становления, теперь, на стадии ставшего, вновь находит себя, как равно и небытие, исчезнувшее в бытии, теперь тоже вновь находит себя. Эти процессы достаточно были изучены нами прежде. Теперь посмотрим, что понимается из этого для "сущности", или "смысла", имея в виду, что сущность есть в отношении бытия его "отражение".

a) Итак, до сих пор в сфере смысла мы имели, вообще говоря, самотождественное различие. Это самотождественное различие у нас становилось. Как в становлении бытия бытие уходило в небытие и оставалось там безвозвратно, так и в становлении смысла самотождественное различие уходило в небытие и там оставалось безвозвратно. Но вот мы сделали скачок к ставшему. В ставшем бытие, ушедшее в небытие, вновь находит себя, и, следовательно, самотождественное различие, уйдя в небытие, вновь теперь находит себя. Однако в сфере досущностного бытия бытие, чтобы превратиться в ставшее, находило себя вполне слепо; оно просто слепо сталкивалось здесь с самим собою и неожиданно натыкалось на само себя. Для досущностного ставшего ничего другого и не нужно было. Но сейчас мы находимся в сфере сущности, а сущность есть рефлексия бытия. Мы, следовательно, должны спросить себя: каков же смысл того обстоятельства, что тождество, уйдя в небытие, встречает там себя, и какой смысл того, что различие, уйдя в небытие, наталкивается там на само себя, или, другими словами, возвращается там к самому себе?

b) Как возникло ставшее? Оно возникло так, что в чистом становлении, которое было до того времени только сплошной неразличимостью, ввиду образования остановки, оказалась возможность различения, оказалась возможность различить начальный и конечный пункт становления и вновь их отождествить, но отождествить уже после различения, а не так сплошно, как до сих пор, до различения. Следовательно, и в сфере смысла сначала, на стадии становления, мы имеем тождество, которое сплошь становится, так что еще не видно, что же именно и с чем именно тождественно; и мы имеем здесь сплошь становящееся различие, или, скажем, сплошь наступающее, беспрерывно создающееся все заново и заново различие, и - мы тут еще не знаем, к чему же ведет это различие, откуда оно исходит и что именно является для него целью. Необходимо совершить скачок от сплошного и неразличимого становления к отдельно и расчлененно ставшему, тогда - мы получаем, по крайней мере, две точки нашего становящегося пути, о которых мы и сможем сказать, что они тождественны и что они различны.

c) Следовательно, смысл как ставшее, как наличное бытие, всегда есть некоторая структура, потому что он всегда на этой стадии содержит несколько раздельных точек, между которыми и разыгрывается диалектика самотождественного различия. Сначала мы получили просто самые категории тождества и различия, и ни о какой структуре и даже вообще определении не возникало и речи. Потом эти категории были пущены на сооружение некоего здания, для которого они были бы определяющими; и, пока это здание строилось, мы находились в сфере смыслового становления, или смыслового происхождения. Но вот здание окончено, выстроено. Наше внимание привлекают теперь уже не просто сами по себе отвлеченные категории тождества и различия, которые ни к чему не применялись бы, и не просто самое строительство из этих категорий чего-то нового. Мы теперь смотрим на самый результат строительства. И мы видим: категории тождества и различия остаются совершенно на том же месте, между ними - та же диалектическая игра взаиморазделения и взаимосовпадения; однако рассматриваются тут они нами не самостоятельно, не сами по себе, но лишь как надетые на особый костяк, полученный нами после скачка становления к ставшему, так что мы отныне говорим не просто "тождество", но "тождественное" и не просто "различие", но "различное", т.е. говорим о том, что приняло на себя эти категории, что оформилось через них, что получило от них свое определение. Вот почему перед нами здесь, по крайней мере, две точки, о которых мы говорим, что они тождественны или различны. А это значит, что этих точек бесчисленное количество, ибо между каждыми двумя всегда можно наметить еще третью. А это значит, что перед нами тут уже некая структура - "нечто", или "качество", в котором проведено различение отдельных моментов. Такую структуру мы и называем эйдосом.

3. a) Греческое слово "эйдос" означает "вид" в самом широком смысле этого слова. Это по-гречески и чисто чувственный вид, фигура, форма, картина, и чисто сущностный "вид", т.е. наглядно, оптически данная сущность. Почему необходимо привлечь для анализируемой здесь категории как раз этот греческий термин? Дело в том, что здесь действительно рождается нечто наглядное или, вернее, воззрительное, хотя мы и находимся здесь только в пределах сущности и даже только в пределах смысла. Говорить о том, что наглядно и созерцаемо не только чувственное, мы не будем. Весь этот труд в значительной своей части посвящен доказательству и просто обнаружению того, что предметы ума, смысловые, сущностные предметы, тоже наглядны, воззрительны, созерцаемы, видимы очами ума. И здесь, в учении об эйдосе, мы только более мучительно встречаемся с этой пресловутой и многообразной "интеллектуальной интуицией". На самом же деле без нее невозможно никакое выведение категорий, поскольку для того, чтобы диалектически перейти к какой бы то ни было последующей категории, необходимо первую категорию о-граничить, о-предметить, отличить ото всего прочего; а это проведение границы есть операция всецело воззрительная. Кто не понимает, что совпадение бытия и небытия есть, вообще говоря, граница, тот, можно сказать, ничего не понимает в диалектике бытия и небытия; а граница дана чисто зрительно, хотя и в то же время чисто интеллектуально.