В Кузнецов - Философия

Наконец, весьма серьезной ошибкой является абсолютизация связи между экономическим и духовным укладами общественной жизни, убеждение в том, что способ мышления и чувствования людей непосредственно и однозначно выводится из присущего им производственно-экономического статуса.

Именно эта идея вызывает наиболее острую критику марксизма со стороны многих авторитетных теоретиков. Так, известный английский историк и философ истории Арнольд Тойнби, опровергая идею примата экономики над духовностью, полагал, что она не просто ошибочна научно, но и "отвратительна с позиций нравственного чувства". Знаменитый немецкий социолог Макс Вебер, доказывая детерминированность экономического духовным, стремился дать Марксу бой на "его собственной территории" - показать то огромное влияние, которое оказала на процесс становления капитализма этика протестантизма с присущим ему культом труда и экономической рациональности [40].

Специальные аргументы против марксизма приводил Питирим Сорокин, обративший внимание на отсутствие видимой корреляции между экономикой и духовным состоянием реальных обществ. В качестве одного из примеров он ссылался на Россию XIX в., в которой экономическая отсталость сочеталась с уровнем духовного развития, превосходившим уровень передовой Европы, особенно в области литературного творчества.

Далеко не все аргументы противников Маркса можно признать состоятельными. Действительно, то, о чем говорит Сорокин, скорее доказывает, чем опровергает идею определяющего воздействия экономики на духовность. Ведь в случае феномена русской литературы проявляется особая форма экономической детерминации, "компенсаторного" типа: именно неразвитость экономики, экономические диспропорции и лишения породили ту "сумму" человеческого горя, которая повлияла на творчество русских гениев, придала ему особую глубину, высокую гуманность, пафос борьбы за достоинство "унижен

414

ных и оскорбленных" людей. Следует лишь учесть, что воздействие экономики в этом и в других случаях осуществлялось не "напрямую", а в опосредствованной, "резонансной" форме: экономические импульсы достигали сфер человеческого духа, отразившись предварительно в множестве промежуточных факторов социального и политического плана.

Напомним, что основоположники марксизма признавали факт обратной связи духовности и экономического базиса. Однако они подчеркивали главным образом силу и масштаб влияния экономических отношений и интересов на "сиюминутные", "текущие" состояния общественного сознания, конкретное содержание конкретных концепций, стилей и доктрин. Осталось недооцененным не менее сильное воздействие, которое оказывает на экономическую активность людей сложившегося типа культуры - стереотипов мышления и чувствования, представляющих собой устойчивый "информационный код" поведения, передаваемый от поколения к поколению и сохраняемый, как и в случае с биологией, в меняющихся условиях среды.

Конечно, такие стереотипы поведения - константы этнопсихологии, выражающиеся в национальном характере, особенности религиозного менталитета и пр., - не "сваливаются с неба". В каждом конкретном случае они складываются "естественноисторическим путем", под воздействием наличных - и прежде всего экономических - реалий жизни. Чтобы убедиться в этом, достаточно внимательно прочитать Библию или другие сакральные тексты, в которых в значительной мере отразились особенности повседневной жизни создавших их народов.

Сложившиеся, укоренившиеся в общественном сознании стереотипы менталитета, мышления и чувствования существенно влияют на характер практического поведения многих поколений людей, выступая для них как непреложная, принудительная данность. История полна примеров мощнейшего влияния ментальных стереотипов, способных даже (как показывает история еврейского народа) сохранять потенциальную социокультурную идентичность общества в условиях отсутствия реальной экономической, политической, территориальной интеграции его членов. Велико число примеров, показывающих сильнейшее воздействие духовного уклада на генезис и функционирование экономических отношений между людьми (показательно, в частности, влияние ислама на становление капиталистических отношений в мусульманских странах, о чем писали многие востоковеды). Таким образом, сегодня модель Маркса оказывается недостаточной для того, чтобы объяснить "без остатка" реальную человеческую историю во всей ее колоссальной сложности.

В самом деле, почему в Японии XVIII в. и в Японии XX в. - при всем различии экономических условий жизни людей - воспроизводятся одни и те же или очень схожие друг с другом стереотипы

415

поведения, которые проявляются и в конкурентной борьбе, и в семейных отношениях, и в отношениях между начальником и подчиненным, и в способах отдыха и развлечения и т.д.? Откуда берутся многочисленные социокультурные сходства (в том числе и экономические), которые позволяют нам сводить людей, живших в разное время, по-разному зарабатывавших себе на жизнь, в единую типологическую группу, именуемую "японцы"? Почему отечественные историки, рассуждая о перспективах современной России, считают необходимым обращаться к эпохе Смутного времени, реформам Петра Великого, Александра II, Петра Столыпина? Руководит ли учеными лишь тщеславное стремление блеснуть эрудицией или же они всерьез надеются извлечь из прошлого России некоторые универсальные, повторяющиеся из эпохи к эпохе инварианты национального поведения, независящие от экономической конъюнктуры, от того, какое, если перефразировать Б. Пастернака, у нас экономическое "тысячелетие на дворе"?

Существование инвариантов образа жизни, за которыми стоят исторически укорененные, традиционные способы мышления и чувствования, - несомненный факт истории. Важно подчеркнуть, что такие социокультурные сходства характеризуют не только отдельную страну или народ, взятые на разных этапах своей истории. В действительности, самые существенные сходства менталитета, которые порождают сходные формы поведения в быту, политике, образовании, материальном производстве, могут быть обнаружены у народов разных стран.

При этом сходные по образу жизни страны совсем не обязательно объединены общностью национального происхождения, едиными этническими корнями - как это имеет место в случае с Египтом, Сирией, Ираком и другими странами, образующими единую арабскую цивилизацию, или же суверенными государствами Латинской Америки, несущими общие признаки испанского происхождения. Существенные сходства в образе жизни, не связанные непосредственно с экономикой, могут возникать между этнически разнородными странами, которые образуют тем не менее целостные в культурологическом плане регионы истории. Таков, к примеру, мусульманский Восток, населенный разными народами, находящимися на разных уровнях экономического развития, которых, однако, объединяет единая религия, общность исторических судеб, интенсивные культурные обмены и т.д. и т.п. Такова западноевропейская цивилизация, в которой несомненные различия между немцами, французами и англичанами теряются, отступают на второй план, когда мы сравниваем этих носителей европейской культуры с народами, принадлежащими иным регионам человеческой истории.