Августин Блаженный. - О граде Божием

Против мнения тех, которые полагают, что мучениям после смерти грешники подвергаются в целях очищения

Между тем платоники, хотя и полагают, что никакие проступки не должны оставаться безнаказанными, но думают, что все мучения, определяемые как человеческими, так и божественными законами, своею целью имеют исправление или в настоящей жизни, или же после смерти, если в настоящей жизни кто-либо или совсем не наказывается, или наказывается так, что не исправляется. Отсюда известная сентенция Марона, который, сказав о земных делах и смертных членах, прибавляет о душах:

Отсюда и страхи у них, и желанья, страданья и радость;

И звук не доходит до них, заключенных в их мрачной темнице;

а вслед за этим говорит:

Чтоб жизнь за границей заката остапася с ними;

т. е. чтобы их не покинула жизнь и в последний день.

Но зло и тогда не прейдет, и не все до конца

Телесные язвы минуют несчастных: глубоко

Врастает в нас многое, с чем мы сживались так долго;

Мучения терпят они, за грехи свои прежние

Несут наказанья: иные, простертые в воздухе,

Висят в нем; злодейства других в пучинах глубоких

Смываются черные; кто-то в огне очищается17).

Придерживающиеся этого мнения не признают после смерти никаких мучений, кроме очистительных; и так как высшими на земле стихиями служат вода, воздух и огонь, то, полагают, все, зараженное земным осквернением, очищается одной из этих стихий. Так, у Вергилия указывается на воздух в словах. «Простертые в воздухе висят», на воду в словах: «В пучинах глубоких», на огонь в словах: «Кто-то в огне очищается». Признаем и мы, что существуют в настоящей смертной жизни некоторые очистительные мучения, не такие, каким подвергаются люди, жизнь которых оттого не делается лучше, а напротив, даже хуже, но мучения действительно очистительные, от которых подвергнутые им исправляются. Все же другие мучения, как временные, так и вечные, божественным промыслом – как и должен каждый смотреть на них – ниспосылаются или за грехи как прошлые, так и те, в которых еще живет наказуемый, или же для упражнения и обнаружения добродетелей, – ниспосылаются при посредстве людей и ангелов, как добрых, так и злых. Ибо если кто-нибудь терпит нечто злое по непотребству или ошибке другого, грешит в этом случае человек, который по невежеству или по несправедливости учиняет кому-нибудь что-нибудь злое, а не Бог, который по справедливому, хотя и сокровенному определению это попускает. Но временные мучения претерпевают одни только в настоящей жизни, другие после смерти, а некоторые теперь и тогда, но во всяком случае раньше оного строжайшего и последнего суда. И те, которые претерпевают временные муки после смерти, не все идут в вечные мучения, имеющие быть после этого суда. Ибо, как я сказал выше, некоторым прощается в будущем веке то, что не прощается в настоящем (Мф. 12,32), т. е. они не будут подвергнуты нескончаемым мучениям будущего века.

О временных мучениях настоящей жизни, которым подвержен человеческий род в своем теперешнем состоянии

Между тем, в высшей степени редки люди, которые не несли бы наказаний в настоящей жизни, а только лишь после нее. Однако мы и сами знали, и от других слышали, что были такие, которые до самой глубокой старости не болели даже самой легкой лихорадкой и провели всю жизнь спокойно; хотя обыкновенно жизнь смертных есть уже сама по себе непрерывное наказание, потому что она – непрерывное искушение, как называют ее священные книги, в коих написано: «Не искушение ли жизнь человеку на земле?» (Иов. 7,1). И действительно, немалое наказание составляет одно только неразумие или невежество, которое считается до такой степени заслуживающим презрения, что учиться какому-либо ремеслу или грамоте заставляют детей посредством мучительных наказаний, и само это обучение, к которому дети побуждаются наказаниями, для них так мучительно, что они предпочитают иногда переносить наказания, какими побуждаются к науке, чем учиться. Да и кто не пришел бы в ужас и не предпочел бы умереть, если бы ему предложили на выбор или претерпеть смерть, или снова пережить детство? Начиная свое появление на свет не смехом, а плачем, дитя тем самым бессознательно дает наперед знать, в какие бедствия оно впало. Один только Зороастр, говорят, при своем рождении засмеялся; но и ему этот чудовищный смех не предрек ничего доброго. Говорят, что он был изобретателем магических искусств; однако же эти искусства не в силах были для мнимого счастья настоящей жизни помочь ему против врагов; будучи царем бактрийцев, он был побежден ассирийским царем Нином. Поистине, написанное: «Тяжкое иго на сынах Адамовых, от дней исхода из чрева матерей их, до дней погребения их в матери всех» (Сир. 40,1) исполняется с такой необходимостью, что даже дети, освободившиеся банею возрождения от уз первородного греха, в котором одном были повинны, испытывая много зла, страдают иногда от нападений злых духов. Это страдание, впрочем, не вредит детям, если они оканчивают жизнь в этом возрасте даже под тяжестью самого этого страдания, служащего причиной отделения души от тела.

О том, что все дело благодати Божией, извлекающей нас из глубины древнего злополучия, имеет отношение к новому порядку будущего века

Однако же в тяжком иге, лежащем на сынах Адама от дня исхода из чрева матери и до дня погребения в общую матерь, заключается и это удивительное зло затем, чтобы мы были благоразумны и понимали, что настоящая жизнь сделалась для нас мучительной вследствие того в высшей степени непотребного греха, который был создан в раю, и что все, совершаемое в нас Новым заветом, имеет отношение ни к чему иному, как к новому наследию нового века, дабы, получив теперь залог, мы наследовали в свое время и то, залогом чего он служит, а пока ходили в надежде и, со дня на день совершенствуясь, умерщвляли духом дела плотские (Рим. 8,13). Ибо «познал Господь Своих» (2 Тим. 2,19); и «все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии» (Рим. 8,14). Но (сыны Божии) по благодати, а не по природе. По природе есть только один Сын Божий, ради нас по милосердию сделавшийся Сыном Человеческим, чтобы мы, будучи по природе сынами человеческими, стали по благодати сынами Божиими. Ибо, оставаясь неизменным, Он принял от нас нашу природу, чтобы в ней воспринять нас, и непреложно сохраняя Свое божество, сделался причастным нашей слабости, чтобы мы, изменившись на лучшее, совлекали свое смертное и греховное состояние через общее с Ним, бессмертным и праведным, дополняя это добро в благости Его природы высшим добром. Ибо как через одного согрешившего (Рим. 5,12) мы дошли до столь великого зла; так через одного и того же оправдывающего, человека и вместе – Бога, достигаем столь великого блага.