Тит Лукреций - О природе вещей

В самом начале травой всевозможной и зеленью свежей
Всюду покрыла земля изобильно холмы и равнины:
Зазеленели луга, сверкая цветущим покровом,
Там и породам различным деревьев на воздухе вольном
Дан был простор состязаться в своем необузданном росте.
Как обрастают сперва пушком, волосами, щетиной
Четвероногих тела и птиц оперенные члены,
Так молодая земля травой и кустами сначала
Вся поросла, а потом породила и смертных животных
Множество, разным путем и в условиях разных возникших.
Ибо не могут никак животные с неба свалиться
Или из заводей выйти соленых земные созданья.
Вот почему остается признать, что заслуженно носит
Матери имя земля, ибо всё из земли породилось.
Много еще и теперь из нее выходит животных,
Влагой дождей воплощенных и жаром горячего солнца.
Не мудрено, что крупней были твари тогда, да и больше
Их порождалось, землей молодой и эфиром взращенных.
Прежде всего, окрыленные птиц разновидных породы
Яйца бросали свои, вылупляясь весенней порою,
Так же, как сами теперь вылезают из круглых запрядок
Летом цикады, ожить и сыскать пропитанье желая.
Тут же земля создала поколения первые смертных,
Ибо в полях и тепла изобилие было и влаги.
Всюду поэтому, где представлялось удобное место,
В почву корнями вцепясь, вырастали утробы; когда же
Их разверзали, созрев в урочное время, младенцы,
Влаги стремясь избежать и на воздух выбраться вольный,
Тотчас природа туда обращала все поры земные
И заставляла из них изливаться по жилам открытым
Сок с молоком однородный, как ныне у женщины каждой
Грудь ее после родов молоком наливается сладким,
Ибо питанья приток к сосцам устремляется сразу.
Пищу давала земля, тепло заменяло одежду
Детям и ложе — трава, обильная мягкой подстилкой.
Юный тогда еще мир не давал ни морозов жестоких,
Ни непомерной жары, ни ветров неистовой силы:
Всё ведь растет постепенно и мало–помалу мужает.

Так что опять повторю: очевидно, заслуженно носит
Матери имя земля, потому что сама сотворила
Весь человеческий род и в урочное время извергла
Всякого рода зверей, по нагорным резвящихся высям,
И одновременно птиц всевозможных, летающих в небе.
Но потому, что рожать без конца никому не возможно,
Стала неплодной она, утомившись, как жены, с годами.
Ибо природу всего мироздания время меняет:
Из одного состояния всё переходит в другое.
Не остается ничто незыблемым: всё преходяще,
Всё претворяет природа и всё заставляет меняться.
Тут истлевает одно и чахнет, с годами слабея,
Там же другое растет, выходя из ничтожества к блеску.
Так изменяет природу всего мироздания время,
И переходит земля в состоянье одно из другого:
То, что давала, не даст, а дает, чего не было раньше.

Много и чудищ тогда земля сотворить попыталась
Необычайного вида и странного телосложенья:
Жено–мужей, не причастных ни полу тому ни другому,
Или уродов без ног, или вовсе безруких, напротив,
Или безротых немых и безглазых слепых, порождая
Даже таких, у кого на теле все члены сцепились,
Так что ни делать они не могли ничего, ни податься,
Чтобы избегнуть беды иль достать то, что было им нужно.
Всяких других создавала она и страшилищ и чудищ —
Тщетно: природа запрет на развитие их наложила.
Были не в силах они ни жизни расцвета достигнуть,
Ни пропитанье добыть, ни в объятиях слиться любовных.
Много, как видно, должно сочетаться различных условий,
Чтобы породы сковать, размножение их обеспечив.
Нужен, во–первых, им корм, а затем и пути, по которым
В тело могли б семена из расслабленных членов излиться;
А чтобы самки могли входить в сочетанье с самцами,
Им для взаимных утех подходящие надобны члены.

Много животных тогда поколений должно было сгинуть,
Коль размноженьем приплод не могли они выковать новый.
Те же, что, видишь, теперь живительным воздухом дышат,
С юности ранней всегда берегут и блюдут свое племя,
Или отвагой храня, или хитростью, или проворством.
Также и много других, которых к себе приручили
Мы ради пользы своей, сохранились под нашей защитой.
Племя свирепое львов и хищников лютых породы
Смелость спасла, а лисиц — коварство и прыткость — оленей.
Но легкосонные псы с их привязчивым, преданным сердцем
Вместе с породою всей подъяремных и вьючных животных
И густорунные овцы и племя быков круторогих —
Все под защитой людей живут в безопасности, Меммий.
Ибо от диких зверей убежать они страстно стремились
И беззаботно зажить, находя себе корм изобильный;
Мы же их кормим за то, что они нам пользу приносят.
Те же, которых совсем этих качеств лишила природа,
Так что они не могли ни сами прожить, ни полезны
Быть нам хоть сколько–нибудь, чтобы мы допускали кормиться
Их под охраной своей, блюдя в безопасности род их, —
Эти породы другим доставались в добычу и в жертву,
В узы цепей роковых закованы крепко, доколе
Не привела, наконец, их природа к погибели полной.

Но никогда никаких не бывало Кентавров, и тварей
Быть не могло бы с двойным естеством или с телом двояким,
Сплоченных из разнородных частей и которых бы свойства
Были различны на той и другой половине их тела.
Даже тупому уму понять это будет нетрудно.
Ведь на исходе трех лет уже в полном расцвете ретивый
Конь, а дитя остается младенцем еще и нередко
Ищет во сне материнских сосцов, молоком отягченных.
Позже, когда у коней начинают от старости силы
И одряхлевшие члены слабеть с убегающей жизнью,
Только тогда для детей наступает цветущая юность
И начинают пушком одеваться их нежные щеки.
А потому и не верь, что от семени лошади вьючной
И от людей бы могли получиться живые Кентавры;
Как и немыслимы Скиллы, которых тела полурыбьи
Ярые псы обвивают кругом, да и прочие твари,
Члены которых живут, как мы видим, в разладе друг с другом,
И невозможно для них ни расцвета совместно достигнуть,
Ни равномерно мужать, ни утрачивать силы под старость;
Не пламенеют они одинаковой страстью, не сходны
Нравом они, и телам их различная пища полезна.
Так от цикуты стада бородатые часто жиреют,
А человеку она смертоносною служит отравой.
Если же пламя огня желтобурое львиное тело
Так же и жжет и палит, как и все остальные породы, —
Всё, что у нас на земле состоит из плоти и крови, —
Может ли быть, чтобы с телом тройным и единым Химера —
Лев головою, задом дракон и коза серединой —
Страшный из тела огонь выдыхала зияющей пастью?
Кто ж измышляет, что новой землею и небом недавним
Созданы быть бы могли такие творенья живые,
Тот, лишь на имя одно «новизны» опираясь пустое,
Много способен еще наболтать несуразностей всяких:
Может, пожалуй, сказать, что тогда по земле золотые
Реки текли и цвели самоцветами всюду деревья,
А человек нарождался таким непомерно огромным,
Что по глубинам морей он шагал совершенно свободно
И поворачивать мог руками небесные своды.
Но хоть и много в земле семян вещества обреталось
В те времена, как она впервые животных извергла,
Нет указаний на то, что могли бы со смешанным телом
Твари возникнуть и в них разнородные члены сплотиться,
Ибо и то, что теперь из земли вырастает в избытке, —
Разного рода трава и злаки, и поросль густая, —
Всё же не может никак в сплетеньи взаимном возникнуть:
Всё вырастает своим чередом, и все вещи законы
Твердо природы блюдут и отличья свои сохраняют.