Элвин Тоффлер - ТРЕТЬЯ ВОЛНА

Неудивительно, что важность интеграции возрастала, когда менялся состав правительства или стиль его деятельности. Президенты и премьер–министры стали считать себя в первую очередь менеджерами, а уж потом общественными и политическими лидерами. По облику и манерам они стали почти такими же, как управляющие крупными компаниями и промышленными предприятиями. Произнеся обязательный набор слов о демократии и социальной справедливости, Никсоны, картеры, тэтчеры, брежневы, жискары и охиры индустриального мира въехали в кабинеты, обещав несколько больше, чем умелое ведение дел.

Следовательно, как в социалистических, так и в капиталистических индустриальных обществах на первый план вышли одни и те же структуры — крупные компании или промышленные организации и громадный правительственный аппарат. И прежде чем рабочие завладели средствами производства, как предсказывал Маркс, или капиталисты удержали власть, на что могли рассчитывать последователи Адама Смита, абсолютно новая общественная сила подвергла сомнению и то и другое. Технократы завладели «средствами интеграции», а отсюда получили бразды правления в сферах социальной, культурной, политической и экономической жизни. Руководили обществами Второй волны интеграторы.

Эти технократы сами образовывали иерархии элит и субэлит. Каждая отрасль промышленности и ветвь власти вскоре обросли собственным штатом служащих, превращавшихся в могущественных «Они».

Спорт... религия... образование... Каждая из этих сфер имела собственную пирамиду власти. Возникли ведомства науки, обороны, культуры. Власть в цивилизации Второй волны была распределена между десятками, сотнями, тысячами таких специализированных элит.

В свою очередь эти специализированные элиты были объединены в некие сводные элиты, членство в которых не зависело от специализации. Например, в Советском Союзе и странах Восточной Европы члены коммунистической партии участвовали в самых разных отраслях деятельности, от авиации до музыки и сталелитейного производства. Они служили основным передаточным звеном между субэлитами, что обеспечивало им доступ ко всей информации и предоставляло огромные возможности распоряжаться субэлитами. В капиталистических странах ведущие бизнесмены и юристы, состоя в гражданских комитетах или входя в состав правлений, выполняли схожие функции менее формально. Следовательно, как мы можем видеть, во всех государствах Второй волны есть специальные общественные группы интеграторов, бюрократов или должностных лиц, которые сами объединены в некие сводные образования.

В итоге на более высоком уровне интеграцию проводили «суперэлиты», занимавшиеся размещением капиталовложений. Как в финансах, так и в промышленности, как в Пентагоне, так и в советском Госплане те, кто вкладывал основные инвестиции в индустриальное общество, определяли границы, в которых сами интеграторы вынуждены были действовать. Неважно, где принималось действительно широкомасштабное решение о капиталовложениях, в Миннеаполисе или в Москве, но оно ограничивало будущий выбор. Из–за нехватки ресурсов могли погаснуть сталеплавильные печи, простаивать земельные угодья и конвейеры до тех пор, пока не будет возмещена их стоимость. Поэтому для основного капитала устанавливались параметры, ограничивавшие деятельность будущих менеджеров или интеграторов. Во всех индустриальных обществах эти безликие группы людей, принимавших решения и управлявших рычагами инвестирования, составляли суперэлиты.

В результате в каждом обществе Второй волны происходило параллельное выстраивание элит. После любого кризиса или политического переворота возникала скрытая иерархия власти в ее местных вариантах. Имена, лозунги, партийные ярлыки и кандидаты могли меняться; революции могли нахлынуть и отступить. За большими письменными столами красного дерева появились новые лица. Однако основной архитектурный стиль власти сохранялся.

Неоднократно за последние три столетия то в одной стране, то в другой бунтовщики и реформаторы пробовали брать штурмом вершины власти, построить новое общество, основанное на социальной справедливости и политическом равенстве. Порой такие движения с их обещаниями свободы для всех возбуждали эмоции миллионов. Время от времени революционерам даже удавалось свергнуть старый режим.

Однако всякий раз конечный результат оказывался одним и тем же. Бунтовщики заново создавали, теперь уже под своим флагом, схожую структуру субэлит, элит и суперэлит. Такая интеграционная структура и управлявшие ею технократы были столь же необходимы цивилизации Второй волны, как заводы, природное топливо или нуклеарные семьи. Индустриализм и обещанная полная демократия по сути были несовместимы. 3. Революционным или иным путем индустриальные страны могли вынужденно отойти назад или совершить бросок вперед по всему спектру: от свободного рынка до централизованного планирования. Они могли перейти из капитализма в социализм и наоборот. Но подобно часто упоминаемому леопарду они не могли сменить узор на своей шкуре. Нельзя функционировать без могущественной иерархии интеграторов.

Сегодня, когда Третья волна перемен начинает пробивать бреши в крепости управленческой власти, первые признаки этого появляются в системе власти. Требования участия в управлении, в принятии решений, осуществления рабочего, потребительского и гражданского контроля, демократизации звучат в одной стране за другой. В более передовых отраслях промышленности возникают менее иерархические и более специальные новые способы организации производства. Усиливается нажим с целью децентрализации власти. Управляющие лица все в большей степени зависят от информации, полученной от нижестоящих. Сами элиты становятся не столь постоянными и менее прочными. Все это только предвестие, признаки грядущих коренных изменений в политической системе.

Третья волна, уже начавшая сокрушать промышленные структуры, открывает небывалые возможности для социального и политического обновления. В самые ближайшие годы на смену нашим непригодным, притесняющим, устарелым интегрированным структурам придут новые удивительные общественные образования.

Прежде чем перейти к рассмотрению этих новых возможностей, необходимо дать анализ отживающей системы. Просветим же ее рентгеновскими лучами, чтобы посмотреть, насколько точно наша обветшавшая политическая система вписывалась в рамки цивилизации Второй волны, насколько соответствовали друг ДРУГУ промышленное устройство и его элиты. Только тогда мы поймем, почему не может далее сохраняться подобное положение, которое становится недопустимым.