Элвин Тоффлер - ТРЕТЬЯ ВОЛНА

После наступления Второй волны мы начали выпускать одинаковую одежду на основе массового производства. При этой системе рабочий клал один слой ткани на другой, сверху накладывал выкройку, затем электрическим резаком обводил по краю выкройки и делал множество одинаковых деталей одежды. Затем они подвергались одним и тем же операциям, и одежда выходила одинаковой по размеру, крою, цвету и т. д.

Новое лазерное приспособление действует по совершенно иным принципам. Оно не вырезает ни 10, ни 50, ни 100 или даже 500 рубашек или жакетов зараз, а только одно изделие. Но оно действует быстрее и обходится дешевле, чем применявшиеся до сих пор методы массового производства. Так уменьшается количество отходов и исключается необходимость инвентаризации. По этим причинам, говорит президент «Дженеско», одной из самых больших в Соединенных Штатах компании по производству обуви и одежды: «Лазерные устройства могут быть запрограммированы так, чтобы расположить детали одежды экономно». Это дает основания предполагать, что когда–нибудь стандартные размеры могут даже исчезнуть. Станет возможно сказать свои мерки по телефону или навести на себя видеокамеру, введя таким образом данные прямо в компьютер, который в свою очередь даст указание машине сделать единственный комплект одежды, скроенный точно по индивидуальным меркам.

Мы говорим здесь о шитье на заказ на высокотехнологической основе. Это возобновление системы производства, которая была в расцвете до индустриальной революции, но теперь она построена на основе наиболее продвинутой, сложной технологии. Так же как мы должны сделать немассовыми средства информации, мы обязаны сделать немассовым производство.

Несколько других необыкновенных проявлений прогресса преобразили способы изготовления вещей.

Некоторые производства движутся от массовой продукции к изготовлению небольших партий изделий, другие — к полному производству продукции на заказ на базе непрерывного процесса. Вместо того чтобы начинать и прерывать производство в начале и конце изготовления каждой небольшой партии, там уже достигли того, что машины могут постоянно возвращаться в исходное положение, и изготовленные вещи — каждая из которых отличается от другой — текут из машин потоком. Короче говоря, мы движемся к машинному изготовлению на заказ на круглосуточной, непрерывной основе.

Другое значимое изменение, как мы вскоре увидим, вводит заказчика более непосредственно, чем до сих пор, в производственный процесс. В некоторых производствах мы только на шаг отстоим от того, чтобы компания–заказчик перекачивала свои спецификации прямо в компьютеры изготовителей, которые в свою очередь контролируют производственную линию. Как только такая практика широко распространится, заказчик будет вовлечен в производственный процесс настолько, что станет все труднее определить, кто заказчик, а кто производитель.

Наконец, если Вторая волна была картезианской в том смысле, что изделие разделялось на части, а затем производилась трудоемкая сборка, то производство Третьей волны — посткартезианское, или «цельное». Это можно проиллюстрировать тем, что произошло с таким обычным изделием, как ручные часы. Если в часах раньше было до сотни движущихся частей, то сейчас мы можем делать часы однородными, более точными, надежнымии без движущихся частей. Сегодняшние телевизоры «Панасоник» также имеют вполовину меньше деталей, чем десять лет назад. По мере того, как крохотные микропроцессоры — эти удивительные чипы — появляются во все большем количестве изделий, они заменяют довольно большое число стандартных деталей. «Экссон» предлагает «Qyx», новую пишущую машинку, с очень небольшим количеством движущихся деталей вместо сотен таких деталей в «ИДМ Селектрик». Хорошо известная 35–мм камера «Канон АЕ–1» теперь содержит на 300 деталей меньше, чем предшествующая модель [295] Камера «Кэнон АЕ–1: см. Report of First Quarter and Stockholders Meeting, Texas Instruments, 1977. . 175 из них заменены единственным чипом компании «Texas Instruments».

Проникая на молекулярный уровень, вводя компьютерные проекты и другой инструментарий высокоразвитого производства, мы объединяем все больше функций во все меньшем количестве деталей, заменяя «целым» множество отдельных компонентов. Это можно сравнить с возникновением фотографии. Вместо того, чтобы создавать картину, нанося кистью на полотно бесчисленные мазки, фотограф «создает» целое изображение простым нажатием на кнопку. Мы начинаем наблюдать «эффект фокуса» в производстве.

Таким образом, модель ясна. Огромные изменения в техносфере и инфосфере сошлись воедино, изменив способ производства изделий. Мы быстро движемся за пределы традиционного массового производства к сложной смеси массовой и уже немассовой продукции. Конечная цель этого усилия теперь очевидна: изготовление только изделий на заказ, произведенное цельным, непрерывным процессом под все возрастающим прямым контролем заказчика.

Говоря коротко, мы революционизировали глубинную структуру производства, вызвав ряд изменений в каждом слое общества. Однако эти изменения, заставляющие студента планировать карьеру, производство — инвестиции, а общество — стратегию развития, не могут быть поняты в отдельности. Их нужно рассматривать в прямой связи с другой революцией — революцией в офисе.

Чем меньше рабочих в богатых странах занято в материальном производстве, тем больше людей нужно для того, чтобы создавать идеи, патенты, научные формулы, документы, счета–фактуры, планы реорганизации, картотеки, дела, производить исследования рынка, торговые презентации, письма, графики, юридические обоснования, инженерные спецификации, компьютерные программы и сотни других видов данных или знаковой продукции. Этот подъем бюрократической, технической и административной деятельности так широко документирован во многих странах, что не обязательно приводить статистику для подтверждения. Некоторые социологи расценивают возрастание абстрактности производства как свидетельство того, что общество перешло в «постиндустриальную» фазу.

Факты более сложны. Возрастание числа «белых воротничков» правильнее расценить как распространение индустриализации — самой отдаленной зыби Второй волны, — чем как скачок в новую систему. Поскольку справедливо, что работа стала более абстрактной и менее конкретной, современные офисы, в которых она должна производиться, построены прямо по модели предприятий Второй волны, с разбитой на фрагменты, повторяющейся, скучной и дегуманизированной работой. Даже сегодня в большинстве случаев реорганизация офиса вряд ли представляет собой нечто большее, чем попытка сделать его еще более похожим на завод.