Александр Панарин - Искушение глобализмом

Дело выглядит так, что почти весь незападный мир лежит во зле и превратить его в землю обетованную невозможно. Возлагать надежды на некие анонимные силы прогресса, автоматически выносящие счастливое человечество к светлому будущему, тоже не приходится. Остается один выход: возложить на Америку миссию демократического контроля над недемократическим большинством планеты. Гарантии для евреев в этом полном подозрительности мире связаны с американским глобальным присутствием. Соответственно, все национальные суверенитеты, способные оспаривать это присутствие, должны быть предельно ослаблены, а американский мировой контроль должен становиться вездесущим и всепроникающим.

Ясно, что при этом речь уже идет не о том сознании, которое благодушно ждет развития объективных тенденций, ведущих в заранее заданном направлении. Речь идет о выборе позиции, связанной с риском, с борьбой, с ожесточением. В самом деле, если все надежды возлагаются на американский глобальный протекторат, то необходимо во всем мире по возможности ослаблять и подрывать позиции национальных государств и стоящей за ними «оборонческой» патриотической позиции. Люди, сохранившие такую позицию, теперь воспринимаются одновременно и как враги Америки и как враги евреев — злобное красно-коричневое большинство, препятствующее окончательному решению мироустроительной проблемы на единственно верный лад.

Зададимся вопросом: а не имеем ли мы дело с новым преждевременным вынесением окончательного приговора всей человеческой истории? Не имеет ли здесь место торопливое подталкивание человечества к финалу, который его не устроит и на самом деле финалом не является?

Можно ли утверждать, что Америке удастся ее миссия окончательного прибирания мира к рукам? Ведь во всей многотысячелетней истории человечества подобного примера еще не было. Возникали мировые империи, появлялись миропотрясательные проекты завоеваний, но проходило некоторое время, и «тысячелетние рейхи» рассыпались как карточный домик. И ведь каждый раз носителем этих проектов казалось, что на этот раз все решено окончательно и «иного не дано».

Так вот, представим себе, что евреи в большинстве стран, еще сопротивляющихся глобальным имперским притязаниям США, обретают в глазах местного населения стойкую репутацию американской «пятой колонны», а американская затея все же лопнет: не пахнет ли это очень большим риском для тех, кто так преждевременно и безоглядно связал свою судьбу с нею?

И даже если представить, что американское завоевание мира в самом деле состоится, достаточным ли окажется американский контроль для того, чтобы на всей завоеванной «периферии мира» быстро и эффективно вмешиваться в целях предотвращения антисемитских акций и гарантирования евреям благоденствие и стабильность? Не будет ли у мировой администрации слишком много других забот, чтобы все силы положить на одно только решение еврейского вопроса?

Наконец, нельзя исключить и другого опасения: а не изменятся ли лозунги и принципы самого мирового завоевателя, когда его замысел увенчается успехом? Если для закрепления власти на местах и успешного манипулирования туземными массами завоевателю покажется полезным использовать демагогию антисемитизма, сумеет ли он преодолеть этот соблазн? Словом, по многим соображениям нынешнее «монистическое» решение еврейского вопроса, связанное с исключительной ориентацией на США и их мировую миссию, кажется менее предпочтительным, чем традиционное плюралистическое решение, связанное с натурализацией евреев в странах обитания и их лояльным отношением к местному населению.

А теперь подойдем к вопросу с другой стороны. Когда ведется речь о народе со столь давней традицией, вписавшем столько ярких страниц в духовную историю человечества, в формирование его исторического самосознания, одних только прагматических соображений благополучия и безопасности явно не достаточно. Американская «версия спасения» для евреев представляется мне по большому счету более сомнительной, чем счет, предъявляемый нынешним потребительским сознанием, взыскующим одного только материального благополучия, комфорта и безопасности.

Евреи вмешались в историю чужой и блестящей мировой империи — Римской, и вмешательство это повлекло за собой один из величайших духовных переворотов человечества, связанных с новым решением вопроса о соотношении телесного и духовного, силы и морали, полезного и справедливого. И затем, вплоть до великих революций нового времени, евреи неизменно принимали сторону обиженных и угнетенных и вместе с ними бросали перчатку господствующей силе, не привыкшей встречать сопротивление. Еврейский темперамент издавна был тираноборческим и черпал вдохновение в ситуациях, когда требовалось унизить самонадеянную силу и дать обетование слабым, открывающим качественно новую историческую перспективу.

Можно ли сказать, что нынешняя «американоцентричная» ориентация значительного числа евреев как-то вписывается в эту великую традицию? Вряд ли нынешние адепты американской «глобальной миссии» так простодушны, чтобы поверить в то, будто истинным мотивом американской геополитической экспансии в самом деле является забота о правах человека. Поза наивного умиления перед американской политикой однополярного мира выглядела бы настолько не убедительной и фальшивой, что простое самолюбие не позволяет ее демонстрировать. Нынешний еврейский американоцентризм демонстрирует не столько сентиментальную восторженность и умилительность, сколько упоение силою и властью.

Еврейский монотеизм, веками противостоящий языческим искусам, связанным с сотворением кумиров и обольщениями сиюминутного успеха, едва ли не в первый раз в истории сдает позиции перед демонами банального потребительского тщеславия и холопством, хвастающим покровительством мировой силы.

Психологически можно объяснить эти инверсии сознания, связанные с превращением униженности и страха в гордыню, слабости — в незнающую сантиментов «железную силу». Вспомним, что и большевистские комиссары постоянно твердили о новых «железных людях», попирающих старую мораль. Но «железный человек» большевизма восставал на сильных, защищая слабых, и в этом оказался верен установкам иудео-христианского духовного наследия.

Нынешние неоязычники говорят другим языком. Они впервые после фашистских переворотов в Европе демонстрируют презрение к низшей расе незадачливых и неприспособленных. Это неважно, что в данном случае расизм пользуется не антропологическими критериями, которые фиксирует генетика, а в основном экономическими, рыночными. Рыночной теории сегодня приданы черты расистского естественного отбора, безжалостного к неприспособленным — даже если окажется, что речь идет о большинстве человечества.