Петр Рябов - Проблема личности в философии классического анархизма

Помимо исторического и онтологического бунта, Бакунин указывает также на бунт, так сказать, «гносеологический» [102], – человек стремится постичь весь мир в его целом, дойти до последних пределов, познать непознаваемое, – но это невозможно, поскольку разум личности ничтожен перед величием мироздания, мир бесконечен, и жизнь богаче мысли. В своей жажде решить «последние вопросы» бытия человек готов скорее поверить в «фикцию Бога», чем отказаться от поисков ответа. Сходная мысль о драматической диалектике познания, неспособного ответить на «последние вопросы» и одновременно не могущего вновь и вновь не отвечать на них, встречается, как известно, в самом начале кантовской «Критики чистого разума». Бакунин так описывает этот гносеологический бунт личности: «Человек никогда не станет кротким и не покорится. Это противоречие находится в природе человека, и особенно в природе нашего ума: вооруженный огромной силой отвлечения, он не признает и никогда не признает никаких пределов для своей властной, страстной любознательности, алчущей все узнать и все схватить. Ему достаточно сказать: «Ты не пойдешь по ту сторону», чтобы он со всей силой этой любознательности, раздраженный препятствием, устремился по ту сторону… Эта неумеренность, это неповиновение, этот бунт человеческого ума против всякого навязанного предела либо во имя господа Бога, либо во имя науки составляют его честь, тайну его силы и его свободы. Именно домогаясь невозможного, человек всегда осуществлял и распознавал возможное, и те, которые благоразумно ограничились тем, что казалось им возможным, не продвинулись вперед ни на один шаг» (234; 402-403).

Подводя итог бакунинской философии бунта, отметим, что она принципиально важна для мыслителя, поскольку позволила ему утвердить в мире, связанном жесткой закономерностью, человеческое и личное начало, служа своеобразным персоналистическим и гуманистическим «противовесом» исповедуемого им всеобщего детерминизма. Можно без преувеличения сказать, что в учении о бунте Михаил Александрович почти на столетие опередил свое время и явился предшественником экзистенциальной философии бунта Альбера Камю (о соотношении философии бунта у Бакунина и Камю см. в нашей работе – 338). Если бунт позволил состояться человечеству как свободному, надживотному и автономному миру, то он же позволяет состояться и отдельной личности, способной перерасти окружающую ее среду и бросить вызов косности и несправедливости окружающего мира.

Существует необходимость, детерминации, законы и рамки, но существует и бунт, и свобода; значит, возможна личность в полном смысле этого слова. Действительность имеет свои причины и логику, она по-своему «разумна» – но вовсе не всегда и не во всем она приемлема для личности. Все понять, постичь и «просчитать» невозможно. Но значит ли это, что надо отказываться от действия, от бунта, от борьбы, пока «все не познано» (например, что не надо бунтовать народ, пока он не просвещен)? Нет – утверждает Бакунин – этого вовсе не следует! Ибо жизнь – богаче мысли, личность имеет свои права, «просвещение» достигается в борьбе, опыт приобретается в практическом бунте.

Разумеется, свобода и ответственность человека относительны, а его зависимость и обусловленность «мировой причинностью» – абсолютна, констатирует Бакунин (если бы было иначе, ему пришлось бы признать наличие чуда, трансцендентного, Бога – персонифицированного деспота). Конечно, человек есть «равнодействующая» миллионов причин и обстоятельств, но ведь познать все эти причины, обстоятельства и законы нельзя – значит, надо действовать на свой страх и риск, исходя из наличных знаний и ценностей, обретая познание в действии и в практической борьбе. Идея бунта личности в ее онтологическом аспекте вытекает из противоречия между наличием мировой необходимости и констатацией того факта, что не все действительное «разумно», не все есть благо с точки зрения человеческой личности, а, коль скоро сама эта личность является фактором мирового процесса, она может бросить свою активность на чашу весов мироздания и что-то в этом мироздании изменить. Идея же бунта личности в ее гносеологическом аспекте вытекает из противоречия между наличием «рациональной позитивной науки», как некоторой ограниченной суммы знаний, и тем фактом, что наука по определению не может охватить жизнь, индивидуальность, не может ими руководить, тогда как мысль стремится за пределы известного, а жизнь заставляет нас действовать прежде, чем наука осветит путь этому действию.

Так Бакунин начинает с того, что отрицает кантовскую антиномию царства Природы (необходимости) и царства Свободы, подчиняя все природе, но потом вновь воздвигает эту противоположность – уже в защиту личного достоинства человека. Разрушив стену, воздвигнутую теологами и метафизиками между человеком и животным миром, Бакунин затем противопоставляет их, резко выделяя специфически человеческое: человеческую свободу, индивидуальность, труд, мысль и бунт. И утвердить значение и ценность человеческой личности призвано именно бакунинское учение о бунте.

Завершив рассмотрение и анализ бакунинского учения о личности, подведем краткие итоги. По нашему мнению, философия личности, созданная Бакуниным, явилась вершиной анархической мысли в разработке этой проблемы, соединив глубину теоретического обоснования с гуманизмом практических выводов.

Учение о личности – важная часть мировоззрения Бакунина, органично сочетающаяся с его учением о свободе и о человеке. В своих произведениях М.А.Бакунин убедительно показал одновременно и ничтожество человеческой личности, и ее величие, и напряженный драматизм человеческого существования.

В философских основаниях своего учения о личности Бакунин опирался на основные достижения современной ему философской мысли (философия Гегеля, Фихте, Фейербаха, позитивистов, естественнонаучные идеи Сеченова, экономическое учение Маркса). Отталкиваясь от гегельянства и позитивизма, как от первоначальных главных источников своего философствования, Бакунин в своем внутренне драматическом учении о личности, сочетающем рационалистические и иррационально-интуитивистские, детерминистские и волюнтаристские, материалистические и агностические, объективистские и субъективистские элементы, парадоксальным образом выступил в какой-то мере предтечей таких антиподов и гегельянской, и позитивистской философии, как «философия жизни», экзистенциальная философия и субъективная социология (Ницше, Бергсон, Камю, Михайловский).

Проблема личности для Бакунина – острейшая, мучительная, даже трагическая проблема. В ее осмыслении он поднимается и над плоским рационализмом позитивизма, и над безличным прогрессизмом Гегеля, рассматривающего отдельных личностей, как ступеньки на пути восхождения Абсолютного Духа. Для Бакунина, напротив, единичное – выше общего, конкретный человек несводим к рациональным абстракциям. А потому, восстав против надличностных фетишей и деспотов: Бога и Государства, Михаил Александрович не останавливается на этом. При всем своем уважении к мысли вообще и к науке в частности, как к благодетельным источникам развития человечества, Бакунин, однако, провозглашает примат жизни над теорией, примат живого и неповторимого человека над человеком абстрактным.