Жан Грав - Будущее общество

Конечно, прежде чем это наступит, пройдут многие столетия; прежде чем дать себя вытеснить, рабочий класс выдержит не одну войну с капиталистическим строем и, слабея в количественном отношении, будет продолжать развиваться интеллектуально, что и послужит вознаграждением отпадающих количественных сил.

К счастью, пока дело не обстоит так плохо, но раз мы обвиняемся в том, что стремимся задержать прогресс человечества, то пусть будет нам позволено, путем изучения хода развития современных обществ, постараться распознать, в каком направлении совершается этот прогресс.

Оказывается, что прогресс ведет к бессилию трудящегося класса и к укреплению паразитствующих индивидуумов. Привыкнув жить чужим трудом, буржуазия, потеряет способность работать и будет уметь только потреблять.

Мы знаем, что сделало разделение труда среди пчел и муравьев, и какое направление приняла среди них эволюция. У пчел мы видим: самок — терпимых в улье только в единственном числе; мужской пол; трутней; затем, бесполых; это — пролетариат, работающий на все население улья; они чистят улей, охраняют его, строят ячейки и выращивают личинок.

У муравьев, по крайней мере у некоторых видов, образовалось еще 4-е подразделения: воины, на обязанности которых лежит защита муравейника. Другие виды пошли еще дальше; так, например, муравьи-амазонки, Poeyergus Rufescens энтомологов, которые воюют с другими видами и обращают их в рабство, сделались неспособны ни к чему другому, кроме войны, и даже не могут сами есть, и умирают, если нет при них рабов, чтобы вложить им пищу в челюсти.

Если суждено буржуазному обществу мирно эволюционировать в его духе, то результаты будут вероятно следующие: рабочие превратятся в бесполых, а буржуазия в пищеварительный аппарат, дополненный другим органом, который мы здесь не назовем, изображения которого римские дамы когда-то носили в виде амулетов.

Чтобы не превратиться в пищеварительные пузыри и в бесполые существа, пора положить конец этому, и пусть революция вмешается в дело и выведет нас на более рациональный путь; пусть даст нам общественный строй, при котором всем способностям человека будет предоставлен полный простор, так что одни из них не будут развиваться до гипертрофии, в ущерб другим.

Все сказанное выше, вопреки мнению некоторых, нисколько не преувеличено. Чтобы убедиться в этом, достаточно видеть фабричные города северной Франции и департамента нижней Сены. Народонаселение там вырождается. Большинство малокровно; женщины и дети оторваны совершенно от семьи, и поэтому дети золотушны, апатичны и рахитики; люди в 20 лет там становятся стариками.

Что касается женщин, то эксплуатируется не только их трудоспособность, но и сами они превращаются в рабынь наслаждений; если только женщина не дурна собою, она обязана быть любезной с господином старшим мастером, и с господином директором, и с господами служащими, которые, конечно, на высших должностях; тогда ей делаются послабления, до тех пор, пока угодно пользоваться ея ласками, а затем переводят ее на общее положение с прочими. На фабриках труд — адский, и целые поколения женщин умирают, не достигнув зрелого возраста; мужчин больше доживает до старости, но нельзя сказать, чтобы их силы изнашивались меньше.

Не переставая надеяться на уступки со стороны имущих классов, несмотря на то, что эти надежды никогда не сбываются, рабочие продолжают пугаться мысли, что нужно начать борьбу, хотя им нечего страшиться результатов революции, которая не может сделать их еще более несчастными, чем они теперь.

Когда им показывают идеал общественного строя, при котором они смогут свободно эволюционировать, они, подобно буржуазии, печально кивают головами и отвечают, что эти идеалы слишком прекрасны, чтобы могли быть осуществлены.

Они не хотят видеть, что сила событий толкает их к борьбе, помимо их воли; что нужда, отупение и непосильный труд действуют также смертоносно, как ружейные пули; что чем терпеливее они будут, тем тяжелее будет давить их эксплуатация, и что эксплуататоры никогда добровольно не снимут с них цепей, если они сами не найдут в себе достаточно энергии, чтобы захотеть быть свободными.

„Ваши идеи неосуществимы”, говорят они нам; они неосуществимы, конечно, до тех пор, пока люди, заинтересованные в их осуществлении, будут оставаться достаточно глупыми, чтобы терпеть строй, от которого гибнут, и достаточно малодушны, чтобы бояться прибегнуть к силе ради осуществления идеала, кажущегося им „слишком прекрасным”.

Увы, этот идеал всеобщей любви и мировой гармонии, по всей вероятности, для очень многих из нас останется навсегда в области прекрасных сновидений.

Скольким из нас не суждено войти в землю обетованную! сколько из нас погибнут в борьбе, грезя об этом рае, в который вход нам запрещен навсегда!

Но что же делать? Долг пионеров приготовить путь тем, кто пойдет за ними, и быть первыми жертвами старого режима, защищающего свой порядок вещей. Иного хода в развитии идей не бывает! Но даже если нашему идеалу не суждено когда-либо осуществиться, тем не менее он полезен эволюции общества. Он — путеводная звезда для прогресса, указывающая ему цель, и освещающая пропасти, куда его хотят заманить; он указывает индивидуальной личности, что ей нужно делать, чтобы освободиться, если она найдет в себе энергии захотеть свободы и счастья!

Итак, революция — детище эволюции, роковой фазис ея; от себя прибавим, что, она кроме того необходима для спасения человечества от регресса, к которому его ведет буржуазная эволюция.

Социалисты, равно как и некоторые буржуа, сознающие, что современный строй имеет свои недостатки, и что социальная реформа необходима, часто приводят нам следующий аргумент: „Конечно, вы правы, и то, что вы требуете, весьма рационально. Действительно необходимо, чтобы рабочим был предоставлен весь продукт их производства. Но, знаете ли... есть известные установившиеся положения, которые нельзя упразднить, в любой момент, не совершая явной несправедливости! Надо считаться с малоразвитостью массы, которая не может от полнейшей зависимости сразу притти к абсолютной свободе! Вы понимаете, что нужно действовать осмотрительно. Так быстро нельзя переделать общество; осуществлением требуемых вами реформ, без всякой подготовки, легко восстановить против себя большинство народа”.

„Когда продуктов будет иметься в достаточном количестве, и всякий сможет брать из общего склада, без опасения, что не хватит для других, когда человек поумнеет и начнет понимать, что чужая свобода должна быть уважаема, тогда можно будет провозгласить свободу индивидуальной личности, упразднить всякое правительство, и отменить денежную систему. Но до этого можно дойти лишь постепенно: сначала необходимо дать народу образование, и когда он будет просвещен и немного ознакомится с новым порядком вещей, тогда можно будет, пожалуй, ослабить возжи. Но, прежде всего, не надо забывать главное, а именно: что все в природе изменяется лишь постепенно, а, следовательно, социальный строй — тоже, и что нужен длинный, очень длинный, период... переходный!”