Эвальд Ильенков - Мужество мысли...

Все эти доводы могут показаться излишними человеку, который знаком, например, с ленинскими «Философскими тетрадями». В них-то видно, как внимательно, придирчиво изучал Ильич мельчайшие оттенки мысли философов прошлого. Зачем?

Г.С. БАТИЩЕВ (старший научный сотрудник Института философии АН СССР): Мы изучаем историю философии не для того, конечно, чтобы целиком принять взгляды того или иного мыслителя прошлого. И не для праздной эрудиции, не для того, чтобы знать, кто что и когда сказал. История философии — это не перечень отдельных мнений. Это история поисков, это та лестница, не пройдя по которой, ничего нельзя понять в марксизме. Это то, что надо пережить лично. Иначе будут лишь слова, а мысли не будет.

Теперь мы вплотную подошли к необходимости объяснить ответ доцента Михайлова Наташе Буяновой.

Э.В. ИЛЬЕНКОВ: Забота философов — повышать культурный уровень интеллекта людей. В этом плане от них и надо требовать, чтобы они на хорошем уровне поделились с людьми теми сокровищами, которые человечество имеет. Философия — наука о мышлении. Это подчеркивал еще Энгельс. Я вовсе не хочу при этом отрывать философию от других наук. Но философ не должен превращаться и в этакого «знатока», который может поболтать и о квантовой механике, и о генетике…

Ученые страстно возражают против однобокого, прикладного, чисто профессионального потребления философии. Против узкой специализации самих философов.

Г.С. БАТИЩЕВ: А что же останется тогда от философии? Один философ должен, значит, следить за развитием физики, другой — генетики, третий — химии? Так что ли? В таком расщепленном виде философия перестает существовать как наука.

А.С. АРСЕНЬЕВ: Да, это серьезная ошибка в практике пропаганды марксизма, когда студентам-физикам, например, философию преподает специалист по философским вопросам естествознания. Роль философии — не в углублении специализации того же физика. Она призвана помочь ему понять себя и свое отношение к жизни…

Коротко вывод ученых можно сформулировать так: марксистская философия призвана сделать из человека Человека. Нет нужды говорить, как остро звучит этот вопрос сегодня — когда углубляется специализация человека, когда объективно ему все труднее ощущать себя частицей общественных событий века, представить свою роль и место в историческом строю общества. Можно быть сегодня творческим в своей профессии, но как мало этого, чтобы иметь право считать себя личностью двадцатого столетия. Как это вообще бесконечно мало — быть всего лишь функцией в сложнейшей общественной системе! И как важно вырваться за рамки своей профессии, поломать в себе психику «частичного человека», как это необходимо каждому — иметь право и счастье сказать вслед за Декартом: я мыслю, следовательно, я существую. Человек, на мозг которого взвалены временем тонны сложнейшей, разнообразнейшей и противоречивейшей информации, как никогда раньше, нуждается в глубоком нравственном, общегуманистическом ориентире, который и призвана дать ему марксистская философия. Из нее черпаем мы критическое самосознание, потребность в истине, мужество собственной мысли.

Наверное, это — особенность вообще философии. Но именно (и только!) марксизм предполагает конкретное приложение этих качеств. К социальной практике. Он формирует в нас благородную потребность переделывать, перестраивать мир к лучшему. Потому что в нем, в марксизме, мы находим научную модель этого лучшего.

Репортаж из Голубого зала вели И. Клямкин и А. Ципко.