Александр Кожев - Введение в чтение Гегеля

наличное Бытие и само преобразующееся в ходе этого преобразования. Человек есть то, что он есть, лишь постольку, поскольку он собой становится ; его подлинное Бытие (Sein) — это его Становление (Werden), Время, История ; и он становится и он есть История только внутри и посредством Действования , отрицающего все просто данное, того действования, что зовется Борьбой и Трудом. Этот Труд, в конце концов, произведет тот самый стол, за которым Гегель пишет свою «Феноменологию духа», и эта Борьба, в конце концов, окажется Йенской битвой, шум которой доносится до Гегеля, пишущего свою «Феноменологию духа». Вот почему, отвечая на вопрос «Что такое Я?», Гегель должен был принять во внимание и этот стол, и этот шум.

Не бывает человеческого существования без Сознания и без Самосознания, т. е. без раскрытия /relation/ Бытия Словом и без Желания, сотворяющего и выявляющего /r^v&ateur/ мое Я. И потому внутри «Феноменологии духа», т. е. внутри феноменологической антропологии , элементарная возможность раскрывать наличное Бытие Словом (заключенная в «чувственной Достоверности»), с одной стороны, и Действование (оно рождается из Желания и Желанием), которое разрушает и отрицает наличное Бытие, с другой, составляют две последние, ни к чему не сводимые данности, полагаемые в «Феноменологии» в качестве ее предпосылок . Но этих предпосылок недостаточно.

Анализ, раскрывающий роль Желания в конституирова- нии Я, позволяет понять, почему человеческое существование возможно только на основе существования животного: камень или растение (у которых не бывает Желаний) никогда не придут к Самосознанию, а значит, и к философии. Но ведь и животное к ним не приходит. Следовательно, животное Желание — это необходимое, но недостаточное условие человеческого и философского существования. И вот почему.

\

Животное Желание, к примеру голод, и проистекающее из него Действие отрицают, разрушают природную данность. Отрицая ее, преобразуя и усваивая, животное превосходит налично-данное. По Гегелю, животное, поедая растение, осуществляет и обнаруживает свое над ним превосходство. Но, питаясь растениями, животное от них зависит и, стало быть, не может по-настоящему превзойти их. В итоге, та алчущая пустота — или Я, — раскрываемая биологическим Желанием, заполняется — благодаря спровоцированному

им биологическому действию — только лишь природным , биологическим содержанием. Я или псевдо-Я, осуществившееся благодаря действенному удовлетворению такого Желания, настолько же природно , биологично, материально, как и все то, что было предметом Желания и Воздействия. Животное превосходит Природу, отрицаемую его животным Желанием, лишь затем, чтобы, удовлетворив свое Желание, тут же вновь погрузиться в нее. Таким образом, Животное приходит лишь к Selbst -gefUhl, к Сшо-чувствованию , а не к Selbst -bewuptsein, не к Само -сознанию, иными словами, оно не может говорить о себе, сказать «Я…». И это потому, что оно фактически не превосходит само себя как данность, т. е. как тело, оно не поднимается над собой, чтобы смочь вернуться к себе, не дистанцируется от себя, чтобы смочь увидеть себя.

Для того чтобы было Самосознание, для того чтобы была философия, нужно превосхождение самого себя как данности. А это, по Гегелю, возможно только в том случае, если желается не что-то наличное, не наличное бытие, но не- бытие /поп-ёtre/. Желать Бытия — значит наполняться этим наличным Бытием, подчиняться ему. Желать не-Бытия /1е non-Etre/ — значит освобождаться от Бытия, осуществлять свою автономию, свою Свободу. Чтобы Желание стало антропогенным, оно должно быть направлено на не-сущее /ип non-etre/, иначе говоря, на другое Желание, на иную взалкавшую пустоту /vide avide/, на другое Я. Ибо Желание — это отсутствие чего-то, какого-то Бытия (быть голодным — значит остаться без пищи): это Ничто, которое ничтожествует в Бытии, а не Бытие, которое есть. Другими словами, действие, направленное на удовлетворение животного Желания, предметом которого является наличная, существующая вещь, никогда не приведет к образованию человеческого Я, Я, сознающего само себя. Желание будет человеческим, точнее сказать «гуманизирующим», человекообразую- щим, «антропогенным», только при том условии, что оно направлено на чужое Желание /ип autre Desir/ и на Желание чужое /ип autre D6sir/. Человечность требует от человека действий, подчинения себе не вещей , но чужих Желаний (желаний вещей). Человек, по-человечески желающий какую-то вещь, предпринимает какие-то действия не столько с целью завладения вещью, сколько затем, чтобы заставить другого признать — как скажут позже — свое право на вещь, признать себя собственником вещи. А это ему нужно в конечном счете для того, чтобы заставить другого признать его превосходство над ним. И только Желание такого Признания (Anerkennung), только Действование, из него проистекающее, создает, осуществляет и обнаруживает человеческое, не-биологическое Я.

Итак, надо допустить третью исходную предпосылку «Феноменологии духа»: наличие многих взаимно пересекающихся Желаний, когда каждый желающий желает уничтожить, ассимилировать, сделать своим, подчинить себе чужое Желание как таковое. Эта множественность Желаний столь же «ни к чему не сводима», как и сам факт Желания. Допуская ее, уже можно увидеть, или понять («вывести»), каким должно быть человеческое существование.

Если, говорит Гегель, с одной стороны, Самосознание и Человек вообще суть не что иное, как Желание, удовлетворить которое может только факт признания другим Желанием его исключительного права на удовлетворение, то очевидно, что Человек может полностью осуществиться и раскрыть себя, т. е. достичь окончательного удовлетворения , только получив всеобщее признание. Так вот, если, с другой стороны, имеется множество этих самых Желаний всеобщего Признания, то очевидно, что Действование, ими порождаемое, не может быть — по крайней мере на первых порах — не чем иным, как Борьбой не на жизнь, а на смерть (Kampf auf Leben und Tod). Оно может быть только Борьбой, потому что каждый захочет подчинить себе другого, всех других, с помощью отрицающею, разрушающего действия. Оно будет Борьбой не на жизнь, а на смерть , потому что Желание, направленное на Желание, предмет которого — другое Желание, выходит за пределы биологических данностей, так что вызванное этим Желанием Действие не ограничивается ими. Другими словами, чтобы удовлетворить свое не-биологическое Желание, Человек должен рисковать жизнью. И Гегель говорит, что жизнь существа, не способного поставить жизнь на карту ради каких-то, не непосредственно жизненных целей, т. е. не способного рискнуть жизнью в Борьбе за Признание , в борьбе чисто престижного характера , не может считаться подлинно человеческой.