Блез Паскаль - Мысли

Ни к чему было бы Архимеду в книгах по геометрии разыгрывать из себя царственную особу, хотя в помя­нутой области он и впрямь был царем.

Ни к чему было бы Господу нашему Иисусу Христу, дабы воссиять в Своем царстве святости, пришествовать туда во всем величии царя, потому Он и пришествовал во всём ореоле Своей святости.

До чего же смехотворно негодовать на ничтожность положения Иисуса Христа, словно подобная ничтож­ность — той же категории, что и явленное Им величие! Стоит вдуматься в это величие, которым преисполнено все, — Его жизнь, Его Страстные муки, Его безвест­ность, Его смерть, избранничество Его учеников, Его покинутость ими, Его тайное Воскресение из мертвых, — стоит вдуматься — и столь великим предстанет это ве­личие, что никому в голову не придет негодовать на оную никогда не существовавшую низменность.

Но иные люди способны восхищаться только плот­ским величием, как будто не существует величия разума, а другие — только величием разума, как будто не су­ществует неизмеримо более высокого величия мудрости!

Все тела, вместе взятые, мироздание, звезды, земля с ее державами не стоят и самого посредственного ра­зума, ибо он способен познать и все плотское, и самого себя, а плоть ничего не способна познать.

Все плотское, вместе взятое, и все разумное, вместе взятое, и все, что они порождают, не стоит самомалей­шего порыва милосердия. Оно относится к совсем иному порядку явлений — к явлениям сверхъестественным.

Из всего плотского, вместе взятого, не выдавить ни единой самомалейшей мыслишки: это невозможно, они — явления разных категорий. Из всего плотского и всего разумного не извлечь ни единого порыва милосердия: это невозможно, милосердие — явление другой категории, оно сверхъестественно.

830. При всем при том. Невозможно не признать, что в христианской вере есть нечто поразительное. “Вы потому так говорите, что воспитаны в ней!” — скажут мне. Как раз наоборот, именно поэтому я сопротивляюсь ей, что боюсь предвзятости; но пусть я и воспитан в этой вере, тем не менее не могу не видеть, до чего она поразительна.

831. Пророчества, даже чудеса и другие доказатель­ства истинности нашего вероучения не таковы, чтобы считать их неоспоримыми. Но не относятся они и к чис­лу тех, которым если и верят, то разве что недоумки.

Значит, в них ровно столько очевидного и неясно­го, чтобы одних просветить, а другим затемнить разум. И все же убедительность их такова, что берет верх над сомнительностью или, во всяком случае, равна ей; сле­довательно, у разума нет оснований отвергать христиан­ство, а из этого, в свою очередь, следует, что отверга­ющими движет похоть и въевшаяся в сердце порочность. Но так как доводов, опровергающих христианство, всег­да больше, нежели доводов, подтверждающих его ис­тинность, то невольно приходишь к заключению, что идущих по пути праведному ведет не разум, а Господня благодать, а отступающих от него гонит не разум, а похоть.

Vere discipuli, vere israelita, vere liberi, vere cibus [181] Истинные ученики, истинные израильтяне, истинно свобод­ные, истинная пища (лат.). .

832; Чья бы то ни было привязанность ко мне, пусть она идет от полноты сердечной и ничем не омра­чена, все равно несправедлива. Я ввел бы в обман тех, в ком постарался бы зародить это чувство, потому что ни для кого не являю собой конечную цель существования и никого ничем не могу довольствовать. Раз­ве я не стою на пороге смерти? Следовательно, пред­мет их привязанности умрет. И значит, точно так же, как я был бы виноват, сознательно внушив людям ве­ру в заведомую неправду, пусть даже весьма осторож­но и к вящему удовольствию обеих сторон, я вино­ват, зародив в ком-то любовь ко мне; поэтому, если я стараюсь завоевать приязнь людей ко мне и они поддаются столь неправому чувству, мой долг — осте­речь их, как я остерег бы, пренебрегая собственной выгодой, от любой неправды, ибо вся наша жизнь и все наши помыслы должны быть сосредоточены только на стремлении стать угодными Господу Богу или на поисках Его.

833. Все, что способны познать лишь просвещен­нейшие умы, — все это христианское вероучение пре­подает своим чадам.

834. Другие вероучения — к примеру, язычество — более доступны пониманию простого народа потому, что сосредоточены на мире внешнем, но люди более просве­щенные их не приемлют. Таким людям куда более под стать вероучения чисто умозрительные, которые просто­му народу совершенно чужды. Всем по росту одно толь­ко христианское вероучение, ибо сочетает в себе все, что касается и мира внешнего, и мира внутреннего. Оно возвышает простолюдинов до постижения внутреннего мира, оно низводит гордецов во внешний мир: именно это сочетание обоих миров и придает ему такое совер­шенство, ибо народу следует постигать разум, одухотво­ряющий букву, меж тем как разумникам следует под­чинить свой разум букве.

835. Не удивляйтесь тому, что простые люди пре­исполнены нерассуждающей веры. Господь сподобил их любви к Нему и ненависти к самим себе. Он склоняет сердца этих людей к вере. Человек никогда не проник­нется деятельной и неколебимой верой, если Господь не склонит его сердца, но, склоненный Им, сразу уверует. И это хорошо понимал царь Давид, когда говорил: “Inclina cor meum, Deus, in [testimonia tua]” [182] “Приклони сердце мое, Господи, к [откровениям Твоим]” (лат.). .

836. Христианское вероучение доступно пониманию всех, кто хоть сколько-нибудь наделен разумом. Одни ограничиваются исполнением обрядов, но суть этой веры такова, что и обрядов довольно для постижения сокрытой в ней истины. Другим под силу чтение апостолов. Наи­более просвещенные постигают все вплоть до сотворения мира. Ангелы зрят еще многое другое и с большей высоты.

837. Если человек, никогда не читавший Ветхого и Нового Заветов, преисполнен веры, значит, есть в его душе святое расположение к ней и все, что он слышит о христианстве, находит в нем внутренний отклик. Такие люди жаждут любить только Бога, жаждут ненавидеть только самих себя. Они чувствуют, что у них не хватит для этого сил, что, предоставленные самим себе, не обрящут Бога, что так никогда и не причастятся Ему, если Он к ним не снизойдет. И они внемлют словам, сказанным в поучение всех христиан, что любить должно только Бога, а ненавидеть только самих себя, но что род чело­веческий погряз в грехах и потому не способен прийти к Богу, и тогда Сам Бог вочеловечился, дабы соединиться с нами. И этого довольно для убеждения людей, уже сердечно расположенных к вере, уже равно познавших и свой долг, и свою неспособность его исполнить.

838. Иные христиане, ничего не знающие ни о про­рочествах, ни о других свидетельствах, тем не менее судят о нашей вере так же правильно, как те, кто этими зна­ниями обладает. Дело в том, что они судят сердцем, а все прочие судят умом. К вере их склонил Сам Господь, так что убеждения этих людей весьма основательны.