Александр Пятигорский - Что такое политическая философия: размышления и соображения

Конечно, бывает очень много неудач - и у власти, которая использует экспертов, и у самих экспертов. Я полжизни проработал в московском Институте востоковедения и помню, как ученый секретарь нашего института, крупнейший специалист по Афганистану, накануне блестящей экспедиции «ограниченного контингента» войск в Афганистан был назначен экспертом ЦК по Афганистану. И моя первая реакция была: господи, наконец-то выбрали специалиста, не говоря уже о том, что он полиглот, знал пушту плюс классический персидский, урду - способный человек. И он, увидев настроения людей, которые его пригласили в качестве эксперта, сказал: «Введение войск в Афганистан не только абсолютно необходимо, но и именно сейчас». Как потом выяснилось, это был день и час, наименее удобный для советского правительства (по мнению американских экспертов). Значит - что? Знаток-то он был прекрасный, а эксперт - плохой. Присутствовавшая при последующей беседе очень интеллигентная дама сказала: «Так ведь он был глубоко безнравственный человек!». А глубоко нравственный человек ничего не знал об Афганистане, а если бы и знал, его не пригласили бы в эксперты.

Я уже не буду говорить о последней катастрофе экспертизы - простите, что я отвлекаюсь от нашей Родины вечной, - это эксперты, приглашенные Госдепартаментом, им Ираку. Они предоставили такую экспертизу по Ираку, которая с точки зрения любого скромного востоковеда, занимающегося Ираком, была бы полной чушью - а ведь тоже были специалисты. И это называется политическая экспертиза. И вот это очень интересный момент, потому что эксперт, политический эксперт, должен прежде всего знать то, что нужно человеку, которому нужна его экспертиза, то есть человеку власти. Истина не интересует людей власти.

Отсюда я вовсе не делаю вывода, что экспертам нельзя верить. Простите, кто был главным экспертом Рузвельта по атомной бомбе? Альберт Эйнштейн. А уж ему можно было верить, хотя он никогда ничем подобным в жизни не занимался - но отвечал, и отвечал правильно. И если бы он был специалистом по Афганистану или по Ираку, бедный Альберт Эйнштейн, он тоже бы ответил реально. Но это была бы совершенно другая политическая ситуация. Почему? Потому что сейчас никакой Буш никогда бы не пригласил никакого Эйнштейна. Вы понимаете, сейчас политическая ситуация знания безумно синтетична, и Эйнштейны там не нужны. А в 39-м еще были нужны. Политик, человек власти заинтересован только в том, что ему нужно, и не надо его за это ругать. Это опять будет интеллигентской пошлостью, у него такая профессия. А у экспертов профессия - экспертировать для власти, а профессия интеллигентов России и Америки - негодовать и возмущаться властью. А потом, когда придет время, к этой же власти блестяще приспособляться.

Я хочу привести второй пример: бывают ли в этом смысле - в смысле политического знания - абсолютно честные, знающие люди, которые не хотят служить власти? Опять же, не хотят - это политическая позиция, они уже тоже в политике. Не хотят служить этой - значит, какой-то другой могут служить. Опять из моих воспоминаний, но уже из английского прошлого: через две двери от меня на том же факультете истории работал замечательный специалист по Камбодже. Помните, такая страна была, коммунистический диктатор которой Пол Пот, пожалуй, в процентном отношении поставил рекорд - а ведь надо каждому честно отдавать должное, - уничтожив примерно 30 процентов своего населения из самых, уверяю вас, лучших побуждений. Мой коллега знал и кхмерский язык, и древний кхмерский, и все храмы знаменитые камбоджийских буддистских комплексов, и буддизм, он был убежденным честным интеллигентом и, заметьте, еще не экспертом - тогда еще не наступила эпоха экспертизы. Я помню, он в своей комнате повесил плакат: «Да здравствует Пол Пот! Долой американский империализм и их британских сообщников!». Более того, ко мне он относился очень плохо, пережинал, не являюсь ли я агентом, подосланным Брежневым для раскола в международном рабочем движении. Потому что Брежнева они все считали предателем революционного движения, оставались еще такие люди. Чудный был человек, профессор, выпустил много книг - Малколм Колдуэлл. Так вот он не выдержал и поехал в Пном-Пень навестить Пол Пота (давно не виделись), где его и пристрелили в баре в первый же вечер. Кто пристрелил - никто не знает. А это политика? Политика. Вьетнамцы заявили, что его пристрелили сторонники Пол Пота, боявшиеся усиления влияния Малколма Колдуэлла на Пол Пота. А красные кхмеры заявляли, что это его вьетнамские агенты пристрелили. Но это уже совершенно неинтересно, это уже не политика, это пошлость. Важно только то, что они его убили и он оставил шестерых детей, был верным марксистом и одновременно верным христианином, истовым англиканцем, ходил в церковь. Видите, сколько в человеке всего, но повторяю, это политика - в смысле моего вульгарного политического мышления, а не той философии, которая шпионски подсматривает из-за угла. Хорошо, ладно, потешил людей, чтобы дать им начальную интуицию политического. Однако с точки зрения «подсматривающего из-за угла» или наблюдающего извне философа нарисованный выше эскиз может произвести впечатление бреда или мистификации. Начнем с последней. В данный момент все более или менее политически рефлектирующие люди оказались включенными в одну сферу информации, которая уже около 20 лет сама фигурирует как замкнутая политическая система, пока не допускающая корректировки извне. Некорректируемость этой сферы имеет своим прямым следствием накопление ошибок и неточностей в политической рефлексии и как конечный итог - ее фальсификацию. Но рано или поздно может возникнуть ситуация, когда степень фальсификации сделает невозможной саму политическую рефлексию и превратит последнюю в явный манифестируемый бред.

И все ж таки политическая рефлексия начинается со слов, пусть и не отрефлексированных: «демократия», «истинная демократия», «фашизм», «гуманизм» - всего этого набора слов, не имеющих реального политического содержания, да, впрочем, для философа и вообще никакого. Вся эта литература не просто употребляется в политической рефлексии - она ведь, в сущности, составляет ее фундамент. Пока в политической рефлексии употребляются эти слова, она будет себя снова и снова мистифицировать. А на самом-то деле, почему только власть может лгать? Потому что мы сами постоянно себя охмуряем и мистифицируем, вновь и вновь, в бесконечных повторениях употребляя те же самые понятия, термины и категории политической рефлексии, которую мы целиком разделяем с властью. Поэтому я думаю, что в области реальной, даже не буду прибавлять «бытовой», политической рефлексии мы рефлектируем как власть, будь она любимая или ненавидимая, это не имеет ни малейшего значения, мы думаем в тех же терминах.