Карл Маркс - Собрание сочинений, том 4

Карикатура Ф. Энгельса на тронную речь Фридриха-Вильгельма IV при открытии Соединенного ландтага в Берлине 11 апреля 1847 года. Напечатана в виде специального приложения к «Deutsche-Brusseler-Zeitung» от 6 мая 1847 года

Положение самой буржуазии становилось все более затруднительным. Она развила до значительных размеров свои промышленные и горнорудные предприятия, а также судоходство; она стала главным поставщиком всего рынка, охватываемого Таможенным союзом; ее богатство и численность сильно возросли. Но колоссальный рост за последние десять-пятнадцать лет английской фабричной и горной промышленности поставил прусскую буржуазию перед угрозой смертельно опасной конкуренции. При каждом переполнении английского рынка области, входившие в Таможенный союз, наводнялись большим количеством английских товаров, продававшихся по ценам более разорительным для немцев, чем для англичан, поскольку последние в периоды процветания торговли получали высокие прибыли на американском и других рынках, тогда как пруссаки ни при каких обстоятельствах не могли продавать свои товары где-либо за пределами их собственных таможенных границ. Их суда почти не имели доступа в порты иностранных государств, в то время как в прусские порты заходили корабли под любым флагом на равных правах с прусскими судами. Таким образом, хотя в Пруссии имелось сравнительно немного капиталов, найти им выгодное приложение стало делом затруднительным. Торговля находилась как бы в постоянных тисках; фабрики, машины, товары медленно, но неуклонно падали в цене; и это состояние всеобщей скованности было лишь ненадолго прервано железнодорожными спекуляциями, получившими распространение в Пруссии за последние восемь лет. Эти спекуляции, повысив стоимость наличных денег, ускорили падение цен на товары и сами по себе оказались в общем не очень выгодными, поскольку большая часть страны сравнительно редко населена и торговля здесь развита слабо. И все же эти спекуляции давали больше шансов для получения прибыли, чем капиталовложения в другие отрасли промышленности; поэтому ими занялись все, у кого были хоть какие-нибудь капиталы. Очень скоро эти спекуляции, как всегда бывает, приняли лихорадочный характер и закончились кризисом, тяжесть которого уже почти двенадцать месяцев испытывают денежные рынки Пруссии. Таким образом, в начале текущего года буржуазия оказалась в чрезвычайно затруднительном положении: денежные рынки переживали небывалый недостаток в наличной монете; промышленным округам более, чем когда-либо, требовались покровительственные пошлины, в которых правительство им отказывало; портовым городам требовались навигационные акты — единственное средство, способное облегчить их положение; а самое главное — на хлебных рынках началось повышение цен, приведшее страну в состояние, близкое к голоду. Все эти причины, вызывавшие недовольство, в то же самое время, и в гораздо более сильной степени, отражались и на положении народа: силезские ткачи терпели жестокую нужду; хлопчатобумажные фабрики останавливались; в обширном рейнском промышленном округе почти все рабочие остались без работы, большая часть урожая картофеля погибла, и хлеб продавался по ценам голодных лет. Было ясно, что для буржуазии настало время отнять управление страной у слабоумного короля, немощного дворянства и высокомерной бюрократии и взять его в свои руки. Любопытный факт, повторяющийся во все революционные эпохи: в тот самый момент, когда класс, возглавляющий движение, оказывается в наиболее благоприятных условиях для того, чтобы довести это движение до конца, старое, изжившее себя правительство бывает вынуждено взывать о помощи именно к этому ведущему классу. Так, в 1789 г. во Франции, когда голод, застой в делах, распри среди дворянства толкали, можно сказать, буржуазию на революцию, в это самое время правительство, исчерпав свои денежные ресурсы, было вынуждено положить начало революции созывом Генеральных штатов. То же происходит в 1847 г. в Пруссии. В тот самый момент, когда более инертная прусская буржуазия силой обстоятельств почти что принуждена изменить систему правления, король из-за нужды в деньгах вынужден сам положить начало изменению этой системы и в свою очередь созвать прусские генеральные штаты. Несомненно, что штаты оказали бы ему гораздо меньшее сопротивление, чем они это сделают сейчас, если бы на денежном рынке царило спокойствие, фабрики работали бы полным ходом (а для этого нужна процветающая торговля и обеспеченный сбыт, а следовательно высокие цены на промышленные товары в Англии) и уровень хлебных цен был бы достаточно низок. Но так уж бывает: в периоды надвигающейся революции прогрессивные классы общества всегда имеют все преимущества на своей стороне.

В течение 1845 и 1846 г. я не раз указывал читателям «Star» на то, что король прусский находится в очень стесненном финансовом положении; в то же самое время я обращал их внимание на различные хитроумные проекты, посредством которых его министры пытались помочь ему выпутаться, и предсказывал, что все дело неизбежно кончится созывом генеральных штатов. Таким образом, это событие не явилось неожиданностью и не было также, как это теперь изображают, проявлением доброй воли его промотавшегося величества; только крайняя нужда, скудость и разорение могли толкнуть короля на подобный шаг, и в Пруссии это ясно каждому ребенку. Весь вопрос заключается, следовательно, в том, согласится ли прусская буржуазия гарантировать новый заем и тем самым позволить королю продолжать свою прежнюю политику и еще семь лет игнорировать ее требования и нужды.

Мы уже ответили на этот вопрос. Она не может этого сделать. Мы доказали это, исходя из положения каждого класса, а теперь докажем, исходя из состава самих генеральных штатов, в которых:

представителей высшего и низшего дворянства — 311;

представителей городов и крестьянства — 306.

Так как король объявил о своем намерении увеличить число представителей высшего дворянства (их всего 80) путем назначения новых пэров, мы можем добавить к дворянам еще человек тридцать; итак, — 341 представитель дворянства, или правительственная партия. Исключите отсюда либеральные элементы низшего дворянства, а именно — все дворянство собственно Пруссии, две трети дворянства Познани и некоторых представителей рейнского, силезского, бранденбургскогои вестфальского дворянства, всего, скажем, 70 либеральных депутатов, голосующих заодно с представителями городов и крестьянства, и соотношение сторон получится следующее: