Капра Фритьоф - Уроки мудрости

Каждый, кто сталкивается с Джефом Чу, находит в нем мягкого идоброго человека, а вступая с ним в серьезный разговор поражается глубине его мышления. У него есть привычка рассматривать каждый вопрос икаждую проблему на глубочайше возможном уровне. Вновь и вновь я сталкивался с тем, что он обсуждает вопросы, на которые у меня был бы заранее готовый ответ, медленно произнося, после небольшой паузы: "Вызадаетеоченьважныйвопрос" — и затем раскрывает широкий контекствопроса, давая гипотетический ответ на глубочайшем и наиболеезначительном уровне.

Мышление Чу — медленное, осторожное и оченьинтуитивное, инаблюдать, как он размышляет над проблемам, было для меня очень увлекательно. Я часто видел, как мысль из глубин его ума поднимаетсядосознательногоуровня, и наблюдал, как он очерчивает ее побуждающимижестами своих больших выразительных рук, прежде чем медленно иосторожно сформулировать словами. Я всегда чувствовал, что S-матрица у Чув костях, и он использует язык тела, чтобы придать этим крайнеабстрактным идеям ощутимое очертание.

С самого начала нашего знакомства меня интересовало, какой философской подготовкой обладает Чу. Я знал, что мышление Бора подвергалось влиянию Кьеркегора и Уильяма Джеймса, что Гейзенберг изучал Платона, Шредингер читал Упанишады. В Чу я видел склонность к глубокомуфилософствованию; природа его "бутстрэпной" методологии казалась весьма радикальной, поэтому мне было очень интересно, какие влияния испытывало его мышление со стороны философии, искусстваирелигии. Но, разговариваясЧу, я каждый раз настолько погружался прежде всего вфизические проблемы, что казалось неуместным терятьвремя, прерываяходдискуссии, задавая Чу эти вопросы; когда же я наконец их задал, ответ поразил меня.

Он рассказал, что в юности старался подражать своему учителю, Энрико Ферми, известному своим прагматическим подходом в физике. "Ферми был крайним прагматиком, которого философия вообще не интересовала, — объяснял Чу. — Он просто хотел знать правила, которое позволили быемупредсказыватьрезультаты эксперимента. Я помню, как, говоря оквантовой механике, он презрительно смеялся над людьми, которые моглитерятьвремяна заботы об интерпретации теории; ему было достаточнотого, что он знал, как пользоваться уравнениями и делать предсказания.

И долгое время я старался думать, что собираюсь вести себя в духе Ферми, насколько это возможно".

Лишь много позже, как рассказывал Чу, когда он начал писать ичитать лекции, он начал думать о философских вопросах. Когда я спросилего, кто оказал влияние на его мышление, он мог назвать лишь имена физиков, когда же я в удивлении спросил, влияли ли на него какие-нибудьфилософскиешколы, или что-либо еще за пределами физики, он ответиллишь: "Ну, во всяком случае я не могу ничего такого вспомнить".

По-видимому, Чу действительно оригинальный мыслитель, извлекший свой революционный подход к физике и свою глубокую философиюприродыиз собственного опыта в мире субатомных явлений — опыта, который, разумеется, может быть лишь косвенным, связанным со сложными итонкими инструментами наблюдения и измерения, но для Чу, тем не менее, весьма реального и значимого. Один из секретов Чу состоял в том, чтоонбылцеликом погружен в свою работу и способен на глубочайшую концентрацию в течение длительного времени. Он говорил мне, что его концентрациябылапочти непрерывной."Одна из особенностей моей работысостоит в том, что я почти не перестаю думать о текущейпроблеме. Яредко отрываюсь, если только не происходит чего-то действительно требующего моего внимания, вроде ведения машины в опасномместе. Тогдаприходитсяпрерываться, но непрерывность для меня кажется очень важной, — мне нужно продолжать работу мысли".

Чу такжесказал, что он редко читает что-либо выходящее запределы области его исследования, и припомнил по этому поводу анекдото Поле Дираке, знаменитом физике, который однажды на вопрос, читал лион такую-то книгу, ответил с совершенной прямотой и серьезностью: "Яникогда не читаю. Это мешает мне думать". "Что касается меня, — продолжал Чу смеясь, — я могу прочесть кое-что, но мне для этого нужнаособая мотивация".

Кто-нибудь может подумать, что это постояннаяиинтенсивнаясосредоточенность на мире своих понятий делает его холодным и несколько одержимым человеком, но на самом деле это совсем не так. Чу — теплый и открытый человек. Он редко бывает напряженным или недовольным ичасто разражается во время разговора счастливым смехом. Сколько я егознаю, я вижу его в мире с самим собой и с миром. Он очень добр и тактичен, и в повседневной жизни проявляет ту терпимость, которая характернаидляего "бутстрэпной" философии."Физик, который способенрассматривать любое количество различныхчастичноудовлетворительныхмоделей без каких-либо предпочтений, — писал он в одной из статей, — тем самым уже "бутстрэпщик". Меня всегда поражала гармония между научным подходом Чу, его философией и его личностью, и хотя он считает себя христианином, близким к католической традиции, я не могу удержатьсяот мысли, что его подход к жизни является по-существу буддийским.

"Бутстрэпное" пространство-времяПоскольку "бутстрэпная" физиканеосновываетсяни на какихфундаментальных единицах, процесс теоретического исследования здесь вомногих отношениях отличается от того, что происходит в ортодоксальнойфизике. В противоположность большинствуфизиков, Чунемечтаетоединственном решающем открытии, которое раз и навсегда дало бы обоснование его теории;он видит свою задачу в медленном и постепенном создании сети взаимосвязанных понятий, ни одно из которых не более фундаментально, чем другие. По мере развития теории взаимосвязи в этой сетистановятся все более и более определенными; вся сеть становится, таксказать, все более и более фокусированной.

Этот процесс становится все более интересным по мере того, как" пришнуровывается" все большее число понятий. Чуполагает, чтоэто" пришнуровывание" должно охватить основные принципы квантовой теории, наши понятия о микрокосмическом пространстве-времении, по-видимому, даже наше понятие о человеческом сознании."Бутстрэпная" идея, — пишет Чу, — доведенная до своего логического конца, предполагает, чтосуществование сознания, наряду с другими аспектами природы, необходимообщей связи целого".

В настоящеевремянаиболее интересная часть теории Чу — этоперспектива "пришнуровывания" пространства-времени, котороекажетсяосуществимым в ближайшее время. В "бутстрэпной" теории частиц нет непрерывного пространства-времени. Физическая реальностьописываетсявтерминах изолированных событий, причинно связанных, но не вписанных внепрерывное пространство-время. Пространство-время вводится макроскопически, в связи с экспериментальным аппаратом, но это не подразумевает микроскопической пространственно-временной непрерывности.