Эдвард Саид - Ориентализм

632

вестно», что дикие обычаи Востока позволяют реализовать самые потаенные и сладостные желания зажатого в тиски публичной морали европейца. Здесь возникает особенная любовь к Востоку как неисчерпаемому источнику удовольстlv вий, связанных прежде всего с властью и сексуальностью. Ницшевская плетка превращается в аппетитную морковку. Молодому английскому офицеру викторианской эпохи было за чем ехать за море и воевать с туземцами. Наконец, последнее, самое тонкое — восточная духов$ ность. Саид прошел мимо фигур типа Блаватской или — что должно было быть ему ближе — Гюрджиева. Между тем деятельность этих людей — как, впрочем, и патентованно восточных учителей, всех этих «суфиев» и «гуру» — крайне важна для Запада даже идеологически: через Восток идет отмы$ вание новых идеологических и религиозных разработок (в том же смысле, в каком говорят об отмывании денег). Гессевское «паломничество в Страну Востока» оборачивается проведением операций через духовный оффшор, где Запад lvi продает Западу очередной «опиум для народа». Теперь возьмем подзорную трубу. Как устроен «ориенталистский» Восток? Нечего смотреть на географические карты — тут важна семантика. Для европейцев Восток — это сложно устроенный мир, воротами в который является Ближний Восток, прежде всего Левант. В семантическом пространстве это точка пересечения нескольких систем предрассудков. В частности, на европейском отношении к Ближнему Востоку лежит тенью древняя ненависть к уничтоженной Византии (Саид, кажется, недооценивает это обстоятельство, а зря). Другая тень — отношение к евреям и иудаизму (здесь Саид подробен до занудства). Образы византийца и иудея отбрасываются на lvi Как, впрочем, и обычный опиум. Нелегальное производство, связанное прежде всего с нелегальными удовольствиями — архетипичным здесь является наркопроизводство — систематически выносится на Восток. Оно же служит механизмом закабаления все того же Востока. Не нужно забывать, что одним из главных орудий освоения Западом тех же Индии и Китая были именно наркотики (история «опиумных войн» в этом смысле более чем поучительна).

633

«араба», который, впрочем, имеет и свое собственное лицо, лицо старого врага, с которым не поделили Иерусалим. Из этой точки идут две линии, на карте — вниз и направо: Африка и Индия. То, что Африка — Восток, нет никаких сомнений: Египет, Алжир, Эфиопия, потом вниз, к неизвестным истокам Нила. Градиент изменения по направлению к югу — одичание: от сравнительно цивилизованного Египта с пирамидами и хорошей кухней и вплоть до джунглей. Негритянские области — уже даже не «Восток», а «Юг», то есть область, стоящая еще ниже по уровню развития, чем «Восток». Важна и сторона света: восточный берег Африки воспринимается именно как «восточный» в ориенталистском смысле, Западный Берег — царство черной тьмы, край работорговцев и невольников, «Юг» как таковой. Они сходятся на пустых землях Африканского Рога, где Сесиль Родс воздвигает новые «белые королевства» Южной Африки. Путь направо — это путь в Индию и потом в Китай. Градиент — одряхление: Ближний Восток еще относительно молод (отсюда амбивалентность в оценке ислама, который оказывается то «ветхим», то «новым»; арабы — «старые» люди, исповедующие «молодую» религию), Индия — звенящая копилка тысячелетий, Китай — нечто дряхлое, разложившееся от старости, пережевывающее смутные воспоминания незапамятных времен, каких то там «царств Ся» или «Шан Ян». Сбоку — Япония. Японцы противоположны арабам: молодой народ, попавший под власть древней культуры. Отсюда и легкость выписывания Японии из «Востока»: ребята одумались, перестали заниматься китайскими штучками и стали строить железные дороги, начинять снаряды «шимозой» и воевать с русскими (кстати, последнее обстоятельство само по себе является признаком цивилизованности). lvii Маргарет Мид (Margaret Mead, 1901–1978) считается самым известным американским антропологом ХХ века. Этим она обязана главным образом серии книг об острове Тау (Самоа) и Новой Гвинее (самая известная — «Взросление на Самоа (Coming of Age in Samoa, 1928), ставших бестселлерами. В книгах описывалась счастливая и свободная сексуальная жизнь аборигенов, не знающих понятий «девичьей чести» или «супруже

634

Поставим две точки — одну на границе освоенной Африки, другую — в районе Хоккайдо. Проведем перпендикуляры. Они пересекутся в пустынной океанической области, где множество островов. Это последний пункт «ориенталистского» Востока, конечная станция: «полинезийский рай», где под ласковым солнцем, в окружении роскошной природы красиво исполняются все плотские желания. Опять же, Саид не замечает таких проявлений ориентализма, как сочинения европейских антропологов. Между тем те же самые lvii сочинения Маргарет Мид о Самоа — типичнейшие творения «ориентализма». Итак, имеется замкнутый контур, рамка, очерчивающая «истинный Восток». За ее пределами остается край Африканского Рога и Австралия с Новой Зеландией: по существу, анклавы Европы. Однако в самой Европе есть «ориентализированные» области, в которых «чувствуется Восток». Во первых, Балканы с их православным и мусульманским населением и с историей подчинения османскому владычеству. Во вторых, южные оконечности Италии и Франции: Сицилия, Сардиния, Корсика, балансирующие на грани принадлежности к Европе, — нечто вроде «Македонии», откуда приlviii шел Александр (на Корсике родился Наполеон). Есть государства, испытавшие на себе восточные влияния (наприской верности», ни межпоколенческих конфликтов. Оказала огромное влияние на теорию феминизма. В настоящее время — особенно после штудий австралийца Дерека Фримена, автора книг «Маргарет Мид и Самоа: как появился и исчез один антропологический миф» (1983) и «Роковая мистификация Маргарет Мид» (1999) — можно считать доказанным, что доверять ее утверждениям следует с крайней осторожностью. Не касаясь вопросов «фальсификации полевых данных» и проч., отметим лишь, что сочинения Мид являются образчиком «ориентализма». lviii Фигура Александра — архетипического покорителя и разорителя Востока — здесь появляется не случайно. Образ приграничной полуварварской (читай — полувосточной) Македонии, объединяющей Европу в противовосточном порыве — важный элемент глобального ориенталистского мифа Запада. Исследовать его здесь мы, однако, не будем.

635

мер, Испания). Наконец, существует огромный и страшный Восток Европы — то есть мы. Мы почему то не догадываемся, что само выражение «Восточная Европа» звучит для европейского уха неприятно: что означает слово «восточный», мы уже разобрали. Если коротко, «Восточная Европа» есть «порченная Европа», «Европа, ставшая Востоком». Тут уместно вспомнить Толкиена: орки — это изуродованные, «мукой и колдовством» эльфы… Дальше, однако, мы не пойдем, хотя очень хочется. Читайте, скажем, Ларри Нивена, «Изобретая Восточную Европу» — книгу, сравнимую с саидовской: тот же метод, то же качество работы с материалом.