Карл Маркс - Собрание сочинений, том 3
- Название:Собрание сочинений, том 3
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Карл Маркс - Собрание сочинений, том 3 краткое содержание
В третий том Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса входят «Тезисы о Фейербахе» К. Маркса, написанные весной 1845 г., «Немецкая идеология» — большой совместный труд основоположников марксизма, созданный ими в 1845–1846 гг., и работа Ф. Энгельса «Истинные социалисты», которая была написана в январе — апреле 1847 г. и является прямым продолжением «Немецкой идеологии».
Собрание сочинений, том 3 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Господин Грюн удивляется, что Фурье, который исходит повсюду из склонности (что у Фурье называется притяжением), делает всякого рода «математические» опыты, почему он и называет Фурье на стр. 203 «математическим социалистом». Даже оставив в стороне обстоятельства жизни Фурье, господин Грюн должен был бы серьёзней заняться притяжением: он тогда скоро убедился бы, что подобное природное отношение не может быть определено точнее без вычислений. Вместо этого он преподносит нам беллетристические, перемешанные с гегелевскими традициями филиппики против числа, где встречаются такого рода места:
Фурье «вычисляет молекулы Твоего ненормальнейшего вкуса» — воистину чудо! — и далее:
«Столь жестоко преследуемая цивилизация основывалась на бессердечной таблице умножения… число не есть нечто определённое… Что такое единица? Единица не знает покоя, она становится двойкой, тройкой, четвёркой» — словом, она похожа на немецкого деревенского пастора, который тоже «не знает покоя», пока не обзаведётся женой и девятью детьми…
«Число убивает все существенное и действительное. Что означает половина разума, треть истины?»
С таким же успехом он мог бы спросить: что такое позеленевший логарифм?..
«В случае органического развития число сходит с ума» — положение, на котором основываются физиология и органическая химия (стр. 203, 204).
«Кто принимает число за меру вещей, тот становится эгоистом, — нет, тот уже есть эгоист».
К этому положению он находит возможным присоединить, утрируя его, заимствованный им у Гесса (см. выше) тезис:
«Весь организационный план Фурье основывается на одном только эгоизме… Фурье оказывается как раз наихудшим выражением цивилизованного эгоизма» (стр. 206, 208).
Он тут же доказывает это, повествуя о том, как в мире, построенном на началах Фурье, последний бедняк ест ежедневно сорок блюд, как там ежедневно принимают пищу пять раз, а жизнь человеческая продолжается 144 года и т. д. Грандиозный образ человеческой жизни, который Фурье с наивным юмором противопоставляет скромной посредственности людей периода Реставрации, даёт господину Грюну лишь повод взять из всего этого невиннейшую сторону и снабдить её моральными филистерскими комментариями.
Читая упрёки господина Грюна по адресу Фурье за его концепцию французской революции, мы предвкушаем и его собственное понимание революционного времени:
«Если бы сорок лет назад» (говорит он от лица Фурье) «знали об ассоциации, то можно было бы избежать революции. Но как же случилось» (спрашивает господин Грюн), «что министр Тюрго знал о праве на труд, а между тем голова Людовика XVI всё-таки скатилась с эшафота? Ведь с помощью права на труд было бы легче выплатить государственный долг, чем с помощью куриных яиц» (стр. 211).
Господин Грюн проглядел только ту мелочь, что право на труд, о котором говорит Тюрго, есть свободная конкуренция, а для установления этой-то свободной конкуренции и необходима была революция.
Господин Грюн может резюмировать всю свою критику Фурье в положении, что Фурье вовсе не подверг «цивилизацию» «основательной критике». Почему же Фурье не сделал этого? Послушаем:
«Критика касалась проявлений цивилизации, но не её основ; как нечто наличное, цивилизация выставлена в отвратительном, в смешном виде, но она не исследована в её корнях. Ни политика, ни религия не предстали перед судом критики, и-поэтому сущность человека осталась неисследованной» (стр. 209).
Господин Грюн объявляет здесь, следовательно, действительные жизненные отношения проявлениями, а религию и политику — основой и корнем этих проявлений. На примере этого истасканного тезиса можно видеть, как «истинные социалисты» в противовес тем изображениям действительности, которые дают французские социалисты, выставляют в качестве высшей истины идеологические фразы немецких философов и в то же время стремятся связать свой собственный объект, сущность человека, с результатами французской критики общества. Само собой разумеется, что если религия и политика признаются основой материальных жизненных отношений, то всё сводится в последней инстанции к исследованиям сущности человека, т. е. к сознанию, которое имеет человек о самом себе. — Мы видим в то же время, как безразлично господину Грюну, что списывать; в другом месте — как и в «Rheinische Jahrbucher» — он на свой манер присваивает себе то, что было сказано в «Deutsch-Franzosische Jahrbucher» об отношении между citoyen {381} и bourgeois {382} и что диаметрально противоположно вышеприведённому тезису.
Мы оставили напоследок изложение тезиса о производстве и потреблении, перешедшего к господину Грюну как завет «истинного социализма». Изложение это представляет собой поразительный пример того, как господин Грюн прилагает положения «истинного социализма», в качестве мерила, к деятельности французов и как он превращает эти положения в совершенную бессмыслицу тем, что вырывает их из состояния полной неопределённости.
«Производство и потребление можно в теории и во внешней действительности отделить друг от друга в пространстве и во времени, но по своей сущности они — одно и то же. Разве какая-нибудь обычнейшая ремесленная деятельность — например, хлебопечение — не есть производство, которое для сотен других людей становится потреблением? Она становится потреблением даже для самого пекаря, который ведь потребляет хлеб, воду, молоко, яйца и т. д. Разве потребление обуви и платьев не является производством для сапожников и портных?. Разве я не произвожу, когда ем хлеб? Я произвожу очень многое: я произвожу мельницы, квашни, печи, а следовательно и плуги, бороны, цепы, мельничные колёса, столярную работу, работу каменщика» («а следовательно» — столяров, каменщиков и крестьян, «следовательно» их родителей, «следовательно» всех их предков, «следовательно» — Адама). «Разве я не потребляю, когда произвожу? Конечно да, и притом в огромных размерах… Когда я читаю книгу, то я, конечно, потребляю прежде всего продукт многолетнего труда; когда я её храню для себя или порчу, я потребляю вещество и работу бумажной фабрики, типографии, переплётчика. Но разве я при этом ничего не произвожу? Я произвожу, может быть, новую книгу, а значит и новую бумагу, новый набор, новую типографскую краску, новые переплётные инструменты; если я ее только читаю и если её читает ещё тысяча других людей, то мы производим благодаря нашему потреблению новое издание, а значит и все те материалы, которые необходимы для его осуществления. Люди, изготовляющие всё это, в свою очередь потребляют массу сырья, которое должно быть произведено и которое только благодаря потреблению и может быть произведено… Одним словом, деятельность и использование, это — одно и то же; только наш превратный мир оторвал их друг от друга, вставил между ними понятие стоимости и цены и этим понятием разорвал пополам человека, а с ним и общество» (стр. 191, 192).
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: