Карл Маркс - Собрание сочинений, том 3
- Название:Собрание сочинений, том 3
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Карл Маркс - Собрание сочинений, том 3 краткое содержание
В третий том Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса входят «Тезисы о Фейербахе» К. Маркса, написанные весной 1845 г., «Немецкая идеология» — большой совместный труд основоположников марксизма, созданный ими в 1845–1846 гг., и работа Ф. Энгельса «Истинные социалисты», которая была написана в январе — апреле 1847 г. и является прямым продолжением «Немецкой идеологии».
Собрание сочинений, том 3 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Стало быть, «институты нищенства», «метрическое свидетельство совершеннолетия», «сфера пафоса и громоподобных аспектов», «мусульманская аффектация понятий» («Святое семейство», стр. 2, 3, 4 [36]по критической «Literatur-Zeitung») — всё это является-де бессмыслицей лишь до тех пор, пока это понимается «кристаллически»; ну, а двадцать восемь исторических ошибок, обнаруженных в экскурсе, который критика делает в область «злободневных вопросов английской жизни», — разве это, если взглянуть на них с «жидкой» точки зрения, не ошибки? Настаивает ли критика на том, что с жидкой точки зрения она a priori {67} пророчески предсказала науверковский инцидент — после того как он давным-давно произошёл у неё на глазах, — а не конструировала его post festum {68} ? Настаивает ли она ещё на том, что слово marechal с «кристаллической» точки зрения может означать «кузнец», но с «жидкой», во всяком случае, должно означать «маршал», или, что если, при «кристаллическом» понимании, слова «un fait physique» могут значить «факт, относящийся к материальной природе», то их истинный, «жидкий» перевод должен гласить «факт физики», или, что «la malveillance de nos bourgeois juste-milieux» {69} в «жидком» состоянии всё-таки значит «беззаботность наших добрых бюргеров»? Настаивает ли она на том, что с «жидкой» точки зрения «дитя, которое не становится, в свою очередь, отцом или матерью, есть, по существу своему, дочь»? Что кто-нибудь может иметь своей задачей «изобразить как бы последнюю скорбную слезу прошлого»? Что различные привратники, «львы», гризетки, маркизы, жулики и деревянные двери в Париже в своей «жидкой» форме суть не что иное, как фазы таинства, «понятию которого вообще присуще — полагать себя в ограниченной форме и это ограничение, в котором выражается это таинство благодаря своей всеобщей сущности, вновь уничтожать, ибо самая эта сущность есть только результат своего внутреннего саморазличения, своей деятельности»? Что критическая критика в «жидком» смысле этого слова «идёт неудержимо своим путём, победоносная и уверенная в победе», когда она в каком-либо вопросе сперва утверждает, что раскрыла его «истинное и всеобщее значение», потом признаёт, что она «не хотела и не имела права выйти за пределы критики», а в конце концов заявляет, «что она должна была бы сделать ещё один шаг, но этот шаг был невозможен, потому что… он был невозможен» («Святое семейство», стр. 184 [37])? Что с «жидкой» точки зрения «будущее всё ещё — дело» критики, хотя «судьба и может решать, как хочет»; что с жидкой точки зрения критика не совершала ничего сверхчеловеческого, когда она «становилась в противоречие со своими истинными элементами, — противоречие, которое нашло уже своё разрешение в этих самых элементах»?
Правда, авторы «Святого семейства» были так легкомысленны, что поняли эти и сотни других фраз как фразы, выражающие твёрдую, «кристаллическую» бессмыслицу, — но синоптиков следует читать в «жидком» виде, т. е. согласно смыслу их авторов а — упаси боже — не в «кристаллическом», т. е. не согласно их действительной бессмыслице, — и лишь тогда мы придём к истинной вере и восхитимся гармонией, царящей в домашнем хозяйстве критики.
«Энгельс и Маркс и знают поэтому только критику «Literatur-Zeitung»». Это — сознательная ложь, доказывающая, как «жидко» наш святой читал книгу, в которой его последние работы изображаются лишь как увенчание всей его «работы в прошлом». Но нашему отцу церкви не хватило спокойствия, чтобы читать кристаллически, ибо он боится своих противников как конкурентов, которые оспаривают-де у него честь канонизации и «хотят лишить его ореола святости, дабы провозгласить святыми самих себя».
Отметим ещё мимоходом тот факт, что по теперешнему заявлению святого Бруно его «Literatur-Zeitung» отнюдь не имела целью основать «общественное общество» или «представить как бы последнюю скорбную слезу» немецкой идеологии; не преследовала она также и цели — противопоставить самым резким образом дух массе и развить критическую критику во всей её чистоте, а только — «изобразить либерализм и радикализм 1842 г. и их отголоски в их половинчатости и фразёрстве», т. е., другими словами, бороться с «отголосками» того, что уже давно заглохло. Tant de bruit pour une omelette! {70} Впрочем, именно здесь понимание истории, свойственное немецкой теории, опять-таки проявляется в своём «чистейшем» виде. 1842 год объявляется периодом наибольшего блеска германского либерализма, потому что философия приняла тогда участие в политике. Либерализм исчезает для критика с прекращением выхода «Deutsche Jahrbucher» и «Rheinische Zeitung» [38], органов либеральной и радикальной теории. После этого остаются будто бы лишь «отголоски», — между тем как на самом деле только теперь, когда немецкая буржуазия испытывает действительную, вызванную экономическими отношениями потребность в политической власти и стремится удовлетворить эту потребность, либерализм приобрёл в Германии практическое существование и тем самым шансы на некоторый успех.
Глубокое огорчение святого Бруно по поводу «Святого семейства» не позволило ему критически разобрать это сочинение «из самого себя, через само себя и с самим собой». Чтобы справиться со своим горем, он должен был сначала достать себе эту книгу в «жидкой» форме. Эту жидкую форму он нашёл в путаной и кишащей недоразумениями рецензии в «Westphalisches Dampfboot», майский выпуск, стр. 206–214. Все его цитаты взяты из мест, цитируемых в «Westphalisches Dampfboot», и сверх этого последнего ничто цитируемое не цитируется.
Язык святого критика также определяется языком вестфальского критика. Сперва все положения, приводимые вестфальцем («Dampfboot», стр. 206) из предисловия, переносятся в трёхмесячник Виганда (стр. 140–141). Это перенесение составляет главную часть бауэровской критики, согласно старому, рекомендованному ещё Гегелем принципу:
«Полагаться на здравый человеческий смысл, а к тому же, — чтобы идти в ногу со временем и с философией, — читать рецензии на философские книги, да, может быть, еще и предисловия к ним и вступительные параграфы; ибо последние дают общие основные положения, к которым всё сводится, а первые — наряду с исторической справкой ещё и оценку, которая, именно потому, что она оценка, возвышается над тем, что она оценивает. По этой торной дороге можно идти в домашнем халате; но высокое чувство вечного, святого, бесконечного шествует в первосвященническом облачении, идя по пути», по которому, как мы видели, и святой Бруно умеет «шествовать», «повергая всё кругом в прах» (Гегель, «Феноменология», стр. 54).
Вестфальский критик, после нескольких цитат из предисловия, продолжает:
«Так само предисловие приводит на поле сражения, открывающееся в книге» и т. д. (стр. 206).
Святой критик, перенеся те же цитаты в трёхмесячник Виганда, различает более тонкие
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: