Карл Маркс - Собрание сочинений, том 2

Если эти выводы верны, если социальная революция и осуществление коммунизма на практике являются необходимым следствием существующих у нас отношений, то нам прежде всего придётся заняться теми мероприятиями, при помощи которых можно предотвратить насилие и кровопролитно при осуществлении переворота в социальных отношениях. А для этого имеется лишь одно средство, именно — мирное осуществление или, по крайней мере, мирная подготовка коммунизма. Итак, если мы не желаем кровавого разрешения социального вопроса, если мы не хотим довести растущее с каждым днём противоречие между умственным уровнем и жизненным положением наших пролетариев до такой остроты, при которой, как подсказывает нам паше знание человеческой природы, это противоречие будет искать своё разрешение» применении грубой силы, в отчаянии и жажде мести, — тогда, господа, мы должны серьёзно и беспристрастно заняться социальным вопросом; тогда мы должны приложить все усилия к тому, чтобы поставить современных илотов в положение, достойное человека. И если кому-нибудь из вас, быть может, покажется, что возвышение прежде униженных классов не может произойти без снижения его собственного жизненного уровня, то следует помнить, что речь идёт о создании для всех людей таких условий жизни, при которых каждый получит возможность свободно развивать свою человеческую природу, жить со своими ближними в человеческих отношениях и не бояться насильственного разрушения своего благосостояния; следует помнить, что то, чем придётся пожертвовать отдельным людям, есть не истинно человеческое наслаждение жизнью, а лишь обусловленная нашим дурным устройством видимость наслаждения, нечто такое, что противно разуму и сердцу тех, кто ныне пользуется этими мнимыми преимуществами. Мы вовсе не хотим разрушать подлинно человеческую жизнь со всеми её условиями и потребностями, наоборот, мы всячески стремимся создать её. Но даже отвлекаясь от этого, если вы серьёзно призадумаетесь над тем, каковы должны быть последствия нашего современного строя, в какой лабиринт противоречий, в какой хаос он нас завлекает, — тогда, господа, вы безусловно придёте к выводу, что стоит заняться серьёзным и основательным изучением социального вопроса. И если я смог побудить вас к этому, то цель моего выступления вполне достигнута.

Речь произнесена ф. Энгельсом на собрании в Эльберфельде 15 февраля 1845 г.

Текст речи впервые опубликован в журнале «Rheinische Jahrbucher zur gesellschaftlichen Reform», Bd. I, 1845 г.

Печатается по тексту журнала

Перевод с немецкого

Лейпцигская бойня [147]— событие, которое вы комментировали в своём последнем номере и более подробный отчёт о котором вы дали несколько недель тому назад, всё ещё продолжает занимать внимание немецких газет. Эта бойня, которую по гнусности своей превосходит только Питерлоо [148], является самым позорным и подлым актом, когда-либо совершённым военным деспотизмом в Германии. В то время когда народ кричал: «Да здравствует Ронге!», «Долой папизм!», принц Иоганн Саксонский, который, между прочим, в числе многих из наших князей, приобщился к рифмоплётству и к литературе, выпустив в свет очень скверный перевод «Ада» итальянского поэта Данте, — этот «адский» переводчик попытался прибавить к своей литературной репутации военную славу, для чего предпринял коварный и подлый поход против безоружных масс. Он приказал вызванному властями батальону стрелков разбиться на несколько отрядов и занять подходы к отелю, в котором его литературное «королевское высочество» устроило свою резиденцию. Повинуясь приказу, солдаты окружили народ и заставили его столпиться на небольшом пространстве, а затем погнали его вперёд к воротам отеля; именно это вынужденное появление народа у священных ворот королевской резиденции в результате распоряжений, отданных принцем Иоганном солдатам, именно это обстоятельство послужило предлогом для того, чтобы открыть по народу огонь; и именно на это обстоятельство ссылается правительственная печать, пытаясь оправдать расстрел! Но это ещё не всё: народ оказался окружённым несколькими отрядами и задуманная его королевским высочеством расправа была выполнена посредством перекрёстного огня, направленного против беззащитных людей. Куда бы они ни повернулись — повсюду их встречали новыми ружейными залпами; и если бы солдаты, более гуманные, чем принц Иоганн, не направляли большинство своих выстрелов в воздух, то кровопролитие было бы ужасным. Это подлое дело вызвало всеобщее негодование; самые лойяльные подданные, самые горячие сторонники нынешнего порядка разделяют это негодование и выражают своё крайнее возмущение подобными действиями. Это событие принесёт немало пользы в Саксонии, — той части Германии, где в первую очередь всегда обнаруживалась склонность к болтовне и где особенно нужны были действия. Саксонцы со своим маленьким конституционным государством, со своими парламентскими говорильнями, либеральными депутатами, либеральными и просвещёнными священниками и т. д. были в Северной Германии представителями умеренного либерализма, германского вигизма; и вместе с тем они в большей степени рабы прусского короля, чем сами пруссаки. Что бы ни решило прусское правительство, саксонское министерство было обязано это выполнять; мало того, прусское правительство с недавних пор даже перестало утруждать себя обращением к саксонскому министерству, а действовало непосредственно через саксонских второстепенных чиновников, как будто бы они состояли не на саксонской, а на прусской службе! Саксония управляется из Берлина, а не из Дрездена, и, при всей своей болтовне и хвастовстве, саксонцы прекрасно знают, что свинцовая длань Пруссии достаточно тяжело давит на них. Всей этой болтовне и хвастовству, заносчивости и самодовольству, с которыми саксонцы пытаются выдавать себя за особую нацию, совершенно отличную от пруссаков и т. п., — всему этому будет положен конец лейпцигской бойней. Саксонцы должны теперь убедиться в том, что они так же находятся под властью военщины, как и все остальные немцы; что, несмотря на их конституцию, либеральные законы, либеральную цензуру и либеральные речи короля, порядки, фактически существующие в их маленькой стране, представляют собой не что иное, как военное положение. Есть ещё одно обстоятельство, в силу которого лейпцигские события будут содействовать распространению духа возмущения в Саксонии; несмотря на вею болтовню саксонских либералов, значительное большинство саксонского народа лишь сейчас начинает возвышать голос. Саксония — промышленная страна, и среди её ткачей льна, вязальщиков, бумагопрядилыпиков, кружевников, углекопов и рудокопов с незапамятных времён царила ужасающая нужда.