Мишель Фуко - История сексуальности-III - Забота о себе

После такого предварительного представления charts и повторного ее упоминания в контексте унитарной доктрины любви, собеседники возвращаются к рассмотрению этого вопроса под конец диалога; именно charis выступает в качестве различительного признака, позволяющего разграничивать любовь к мальчикам с любовью к женщинам, совершенная форма которой, — и только она одна, — способна благодаря присущему ей началу согласия и благосклонности совместить использование удовольствий Афродиты с добродетелью дружбы. Но Плутарх не считает такое сочетание простым результатом терпимости, оставляющей в супружеских отношениях место для более или менее утилитарного полового акта (нацеленного, например, на зачатие детей). Напротив, он признает его краеугольным камнем чувственных отношений, одушевляющих супружеский союз. Именно постольку, поскольку благодетельное согласие исключает самое возможность какого-либо насилия, обмана или же порочной доступности, удовлетворение сексуальных потребностей может лежать в основании любовной взаимности, так необходимой супругам: эта физическая близость — "источник дружбы, как приобщение к великим таинствам". И радость телесного общения здесь менее важна, сразу добавляет Плутарх, нежели "возрастающее от него с каждым днем" взаимное ува

_______________

* Стих Сапфо, который цитирует Плутарх, обращен к девушке, еще не достигшей брачного возраста: "Ты показалась мне маленькой девочкой, чуждой Харитам". — Прим. ред.

** В оригинале "disgracieux" (некрасивый, неприятный, "неграциозный"). Следует помнить, что Фуко учитывает и латинский эквивалент греческого именования Харит-Граций — Gratia, а также французское Grace, — расположение, обходительность, изящество, но и милость, благодать etc.- со всеми его профанными и сакральными коннотациями. — Прим… ред.

1 Там же, 5, 751d.

жение (time), благорасположение (charis), приязнь (agapesis) и доверительная желанность (pistis)1.

Основополагающая роль и порождающая функция физического удовольствия получает и официальное историческое подтверждение, — Плутарх нашел его в законодательстве Солона, который предписывал супругам "сближаться с женами не реже чем трижды в месяц". В жизнеописании Солона этот закон касается мужа богатой сироты, способной к деторождению, и вызван потребностью в наследниках, которым можно передать патримоний. Но "если даже и не родятся от этого дети", добавляет Плутарх, такие упорядоченные свидания суть "знак уважения и любви" со стороны мужа по отношению к "целомудренной жене"; рассеивая постоянно накопляющееся недовольство, они не дают супругам совершенно охладеть друг к другу из-за ссор2. Тезис о сексуальных отношениях как основании регулярной близости и залоге доброго согласия Плутарх еще отчетливее формулирует в диалоге Об Эроте, наделяя их способностью восстанавливать крепость супружеских уз, что несколько напоминает подтверждение силы договоров: "Солон показал себя мудрым законодателем в вопросах брака, предписав сближаться с женами не реже чем трижды в месяц, не ради наслаждения, а с тем, чтобы, обновляя брак, освободить его от набирающихся при взаимной благожелательности в повседневной жизни разногласий — наподобие того как государства время от времени возобновляют свои дружественные договоры"3. Следовательно, плотское удовольствие составляет самое ядро матримониальной связи как принцип и залог любовных и дружеских отношений, обосновывая их и придавая им силу, точно пакту о со-существовании. Когда же Плутарх говорит о "болезненности" начальных отношений между супругами, он показывает, что такие "ранения" или "укусы" необходимы для создания прочной и длительной супружеской общности. Выстраивается целый метафорический ряд: дерево, к которому прививают привой, стремясь получить плоды, и тем самым ранят; дети и юноши, тяготящиеся начатками знаний, впоследствии та

_____________

1 Там же, 23, 7б9а.

2 Плутарх. Солон, 20, 6.

3 Плутарх. Об Эроте, 23, 769a-b.

ких полезных, и, наконец, смесь двух жидкостей, после недолгого кипения и помутнения образующая спокойный, чистый и прочный устой, новую жидкость, два компонента которой ничто уже не может разъединить (вспомним, что о di'holon krasis речь идет и в Наставлениях супругам)1. Некоторое страдание, волнение и смятение неизбежны на первых порах брака; но в них залог создания новой устойчивой общности.

Так Плутарх приходит к очень важной формуле: "В браке большее благо любить, чем быть любимым"2. Значение этого тезиса становится понятным, если вспомнить, что традиционная эротика всегда подчеркивала полярность любящего и возлюбленного и неизбежную асимметрию их взаимоотношений. В нашем случае главенствующим элементом по вполне понятным причинам становится двойная активность любви, связующей обоих супругов, она-то и представляет собой объединяющий их принцип взаимности: поскольку и муж и жена питают чувство любви, каждый их них принимает любовь другого, выказывая благосклонность к ее знакам, и, следовательно, любит быть любимым. Таким образом, эта двойная активность представляет собой и принцип верности: каждый из двоих может принять в качестве правила поведения и основания усмирять свои желания ту любовь, которую он испытывает к другому, ведь любящий старается избежать всего, что "увечит и губит брак"3. Такой союз обязан своей силой и устойчивостью схеме обоюдной любви, когда, с точки зрения Эрота, каждый из двоих обязательно выступает в качестве активного субъекта; благодаря этой взаимности в акте любви половые отношения обеспечиваются обоюдным чувством и согласным взаиморасположением. Рядом с такой моделью отношений практика мужской любви, с ее отчетливо выраженным различием между эрастом и эроменом, дилеммой пассивности и неизбежной недолговечностью юности, определенно являет свою неадекватность. Корни ее ущербности, прежде всего, в отсутствии взаимной и сим

_______________

1 Там же, 24, 769с-f*

* Ср. Наставления супругам, 34, 143с: "Словно жидкости, которые <���…> смешиваясь, растворяются друг в друге без остатка, вступающие в брак должны соединить и тела, и имущество, и друзей, и знакомых", — Прим. ред.

2 Плутарх. Об Эроте, 23, 769d.

3 Там же, 23, 769d-e.

метрической любовной активности; следовательно, ей не достает внутренней упорядоченности и устойчивости, присущих супружескому союзу. Она лишена той "благорасположенности", которая позволяет aphrodisia совмещаться с дружбой, составляя тем самым совершенный и завершенный род Эрота. Педерастия, мог бы сказать Плутарх, это "безблагодатная" любовь, любовь "без Харит".

Итак, текст Плутарха свидетельствует о появлении эротики, во многом существенно отличной от той, которую признавала и развивала греческая цивилизация. Впрочем, отличной невполне, поскольку, как показывает центральная часть диалога, похвальное слово Эроту, в ней по-прежнему и неизменно главную роль играют традиционные понятия. Плутарх использует эту платонизированную эротику для того, чтобы получить результаты иные, нежели те, с которыми ее обычно ассоциировали. Долгое время она указывала на сосуществование двух противоположных форм любви (низкой, пошлой, занятой aphrodisia, с одной стороны, и возвышенной, духовной, направленной на заботу о душе, с другой) и устанавливала между ними некоторое единство, так как только вторая считалась истинной, первая же воспринималась как ее земная тень и симулякр. Плутарх применил эти платонические представления в эротике, которая стремилась к единому Эроту, сочетавшему в себе любовь к женщинам с любовью к мальчикам и допускавшему aphrodisia; но в конце концов такое единство потребовало отказа от педерастии как от любви, лишенной charts. Если дуалистическая эротика, занятая вопросом об истине и симулякре и призванная сущностно обосновать любовь к мальчикам (правда, ценой исключения aphrodisia}, то у Плутарха, как мы видим, формируется новая стилистика любви. Стилистика эта монистическая: допустив aphrodisia, она использует их в качестве критерия, позволяющего признать полноценной лишь любовь супружескую, а отношения с мальчиками исключить как ущербные; им более нет места в этой единой интегративной цепи, где взаимность в использовании удовольствий оживляет любовь.