Николай Лосский - Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция

Однородность фантазии всякого органического творчества, как эстетического, так и созидающего жизнь природы, даёт право Шеллингу сказать, что объективный мир есть первобытная, ещё бессознательная поэзия духа [CCCXI]. Наука и философия, говорит он, возникли из поэзии (из мифологии) и вернутся к ней [CCCXII]. В самом деле, развивая мысль Шеллинга в духе изложенной выше теории знания интуитивизма, необходимо признать, что наше человеческое опознание конкретных предметов весьма несовершенно: опознанными всегда оказываются только сравнительно немногие стороны конкретного целого, а другие аспекты его только осознаны или даже остаются в области предсознания. Полнота конкретного знания есть идеал сверхчеловеческий; она может быть достигнута только членами Царства Божия, свободными от всяких эгоистических распадов и обособлений. Только на основе любви к Богу и всем существом достигается полнота истины в конкретном знании. Флоренский называет её разумною интуициею; она сочетает в себе дискурсивную расчлененность (дифференцированность) до бесконечности с интуитивною интегрированностью до единства [CCCXIII].

Выше были различены понятия закона и правила. Законы есть те преимущественно формальные связи двух определенностей групп определенностей, которые реализуются с абсолютно непреложною необходимостью, т. е. так, что свобода деятеля не может разорвать этой связи: если реализована первая группа определенностей, указанная в законе, то необходимо реализована и вторая группа; напр., если ребро куба равно а, то объём куба равен, а в третьей степени. Правила суть связи содержания событий, которые фактически могут единообразно реализоваться биллионы раз и, тем не менее, лишены характера абсолютной необходимости: реализация первого содержания, указанного в правиле, может оказаться не сопровождающейся реализациею второго содержания, так как правило, отменено деятелем навсегда или, по крайней мере, в данном случае. Таковы правила связи содержаний, устанавливаемые физикою, химиею, физиологиею, психологиею, социологиею и т. п. науками; их принято называть законами, но я условился называть их правилами, чтобы подчеркнуть, что осуществление их зависит от свободного деятеля и может быть замещено иным порядком следования событий. Так, напр., даже такое событие, как столкновение двух тел движущихся навстречу друг другу, может не наступить, если деятель лежащий в основе одного из них, отменит свои действования отталкивания, так что второе тело пролетит сквозь место, занимаемое первым, как сквозь пустоту.

Как реализуются законы и правила в единичных индивидуальных случаях, абсолютно так, как они формулированы наукою, или только с большею или меньшею степенью приблизительности? – Ответ на этот вопрос дадим отдельно для законов и для правил.

Законы реализуются в составе событий с абсолютною точностью.

Чтобы согласиться с этим положением, поскольку речь идёт о воплощении математических законосообразностей в реальном бытии, необходимо иметь в виду следующие особенности развиваемого мною учения о природе. Пространство и время сплошны; именно сплошность их служит основою также и для момента прерывности, напр. для точек границ и моментов-границ [CCCXIV]. Содержание процессов, оформленных пространством и временем, если, понимать материальную природу в духе динамистической теории материи [CCCXV]также может быть сплошным и на основе сплошности своей может иметь различные аспекты прерывности.

Отсюда понятно, что реализация математических форм и законосообразностей в такой природе осуществима с абсолютною точностью.

Если делить между детьми тридцать яблок поровну, в смысле количества яблок то на каждого ребёнка в каждом случае такого распределения придётся по пяти яблок. Как числовые, так и пространственные формы и законосообразности реализуются абсолютно точно, В реальном бытии нет нигде таких ребер, которые представляли бы собою математическую прямую линию: ребро кристалла, ребро комнаты, ребро куска древесной коры всегда есть кривая и ломаная линия. Тем не менее в объёме этих предметов есть бесчисленное множество прямых линий Выше было уже сказано, что, смотря на два дерева от вершины до корня их, воспринимать одно из них как более высокое можно, только прослеживая в составе того и другого прямую линию как направление, реально осуществленное в том и другом предмете. Это столь необходимый момент строения протяженности, что без него вообще не было бы ни восприятия, ни бытия протяженных вещей. Точно так же кривые и ломаные линии входят в состав протяженных вещей, и те линии, которые представляют собою ребро кристалла или куска древесной коры, могут быть выражены уравнениями аналитической геометрии, но они столь сложны, что человеческий ум не в состояний формулировать их. Точно так же ни один реальный предмет не имеет объёма, представляющего собой точный математический шар. Однако в каждом трёхмерном объёме всякого материального предмета реально содержится бесконечное множество математически точных шаров со всеми законосообразностями их, но выделить один из этих шаров и «взять» его, конечно невозможно. Что же касается трёхмерной формы предмета, напр. кристалла, которая может быть «взята» в руки, а не только мысленно прослежена в нем, и о ней следует заметить, что отношение поверхности её к объёму и т. п. выразимо в математическом уравнении, однако столь сложном, что оно недоступно человеческому уму.

Что касается устанавливаемых наукою правил содержания процессов, они, как известно, никогда не осуществляются в точности. Имея в виду этот факт, многие философы отвергают идеал-реалистическое учение о том, что законы суть идеальные онтологические основы реального процесса, и считают их конструкциею ума исследователя, приемом экономии мышления, фикциею и т. п. Чтобы разобраться в этом вопросе, рассмотрим пример из области сложных процессов, доступных высокой степени опознания, именно возьмем хозяйственную деятельность человека. Адам Смит отвлек из сложного комплекса мотивов этой деятельности один только мотив, эгоистическое стремление к выгоде и вывел отсюда законы хозяйственной деятельности. Без сомнения действительность не регулируется точно этими законами: отклонение от них обусловлено такими основаниями, как симпатия, всегда наличная наряду с эгоизмом, или привычка, консерватизм, леность и т. п. условия.

Отсюда вовсе не следует, будто законы, установленные Адамом Смитом, не выражают никакого объективного момента бытия. Исходя из развитого выше учения об идеях как возможностях, которые вовсе не обязаны принудительно осуществляться, легко найти решение вопроса в духе идеал-реализма. Эгоистические стремления взяты Адамом Смитом в абстракции от других стремлений человека; но абстрагированное есть не субъективная конструкция, а реальный момент бытия: абстракт есть экстракт, как говорит Тэн. Соответственно эгоистическим стремлениям действительно существует тенденция осуществить поведение, сообразное законам, установленным Адамом Смитом; она существует как идея, как тип поведения индивидуума, поскольку он отдается своему эгоизму. Умственный эксперимент, прослеживающий мысленно поведение такого упрощенного существа, легко открывает его строение. Но действительное поведение индивидуума оказывается более сложным, чем это выражено в абстрактной законосообразности абсолютно эгоистического существа. Таким образом, законосообразность, устанавливаемая наукою, оказывается гипотетическою и, тем не менее, имеющею объективное значение в двух смыслах этого слова: 1) поскольку она точно выражает идеальную структуру абсолютно эгоистического поведения; 2) поскольку она выражает слагаемую, обыкновенно участвующую в реальном поведении человека. Но этот тип поведения может быть и совершенно отменен человеком, вполне победившим эгоистические мотивы в своей хозяйственной деятельности. Поэтому-то и не следует единообразия связи содержаний процессов называть словом «закон»; лучше обозначить их термином «правило».