Николай Лосский - Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция

Конкретный идеал-реализм утверждает существование бытия, господствующего не только над пространственно-временными процессами но и над идеями. Идеи всегда суть подчиненные моменты этого высшего бытия, например качества, свойства, способности, возможности или формы действовавши его. Превосходство конкретно-идеального бытия обнаруживается также в том, что оно не может быть исчерпано отвлеченно-идеальными моментами: сколько бы свойств, способностей форм мы ни открывали в нем, всегда оно окажется не сполна выраженным посредством них, а главное, не суммою их, но целым, которое больше, чем сочетание его элементов. Всякая определенная способность всякая форма, вообще всякая отвлеченная идея имеет строго ограниченное содержание, а конкретно-идеальное начало, будучи источником своих качеств и форм или, по крайней мере, будучи деятелем, усваивающим их, стоит выше ограниченности качеств и форм, стоит выше окачествования, но имеет в себе силу выработать окачествование. В этом смысле оно обладает характером безграничности, безбрежности и потому застраховано от омертвения, в нём есть неисчерпаемая мощь для творчества все новых и новых способов бытия, а также все новых и новых обнаружений в пространстве и времени. Поэтому оно есть начало жизни; как самостоятельный источник жизни, оно есть живое существо.

Стоя выше определенного окачествования, всякое такое существо несравнимо ни с каким другим существом тем способом сравнения который основан на определенности, обусловленной логическими (и онтологическими) законами тожества, противоречия и исключённого третьего и присущей лишь конечному бытию [CLIX]. Поэтому конкретно идеальная самость такого существа есть нечто металогическое; как единственная ни с чем не сравнимая своеобразная целость она есть индивидуум; и все обнаружения её запечатлены индивидуальным характером, так как индивидуум во всех них присутствует и придает им аромат ни с чем не сравнимого своеобразия. Об индивидуумах, входящих в состав мира, мы обыкновенно говорим во множественном числе, но, с другой стороны, если принять во внимание безграничность индивидуума, кажется, что индивидуумов не может быть много, что существует только один индивидуум. Выход из этого затруднения, непреодолимого для отвлеченного рассудка, можно найти, только вспомнив, что индивидуум принадлежит к царству металогического бытия к которому число неприменимо; сфера индивидуального не подлежит счислению (слабый намёк на это царство находим, например, в тех случаях, когда родители на вопрос, сколько у вас детей, отвечают именами «(Петя, Ваня, Маруся», а не числом три); в ней индивидуумов не один, но и не много в арифметическом смысле, потому что к ней именно относится то, что говорит Плотин об умопостигаемом мире: здесь «целое и часть совпадают. Кажется частью, а для острого глаза, как у мифологического Линкея, который, говорят, видел внутренность земли, открывается, как целое» [CLX]. Вследствие полного взаимопроникновения всех существ в таком царстве бытия можно пользоваться в применении к нему понятием множественности, только разумея под ним не количественную, а качественную множественность, о которой говорит Бергсон [CLXI].

Многие философы приходят к мысли о существовании такого царства бытия, но обстоятельное видение его не в мистической полухудожественной литературе, а в. строго философских исследованиях достигнуто умами, особенно Плотином, в чрезвычайно высокой степени Гегелем и у нас Вл. Соловьевым [CLXII].

Знание особого рода требуется для постижения этого конкретно-идеального бытия: оно отличается и от чувственной интуиции, т. е. восприятия цветов, звуков и т. п., и от рассудочной интеллектуальной интуиции, дающей созерцание отвлеченно-идеального, например математических идей; это – конкретно-интеллектуальная интуиция, Гегель называет её конкретною спекуляциею (конкретным умозрением). Вл. Соловьев полагает, что постижение конкретно-идеального бытия, которое он обозначает термином «сущее», глубоко отличается как от эмпирического знания (ощущения), так и от рационального знания (мышления): он называет его верою или мистическим знанием [CLXIII]. Я буду обозначать созерцание этих объектов словом мистическая интуиция в отличие от чувственной интуиции и интуиции интеллектуальной.

Суждения о таких объектах в форме аналитического знания все жевозможны потому, что всякий из них находится в неразрывной связи с отвлеченно-идеальным и реальным бытием. Знание об этих связях, а также созерцание единения конкретно-идеальных начал друг с другом даёт право утверждать, что они могут быть не только осознаны, но и опознаны.

Образцом конкретно-идеального бытия, несомненно наличного и всем нам интимно-знакомого, может служить человеческое я как субстанция. Положим, например, молодой человек увлекается историею искусства, охвачен страстным желанием поехать в Италию, чтобы изучать памятники великого искусства в родной их обстановке, но раньше чтобы подготовиться к этой задаче, изучает дома историю итальянской поэзии, живописи, скульптуры, архитектуры и музыки, учится рисованию и фотографированию, занимается музыкою и т. п., вырабатывая в себе ряд умений и способностей, необходимых для всестороннего восприятия художественных произведений и для исследования их. Поглощенный своими кипучими желаниями, планами, чувствами и деятельностями, он сознает их реализующимися теперь, во времени, но существо его не исчерпывается этими законченными определенностями, над всем этим ограниченным реальным бытием возвышается само его я с неисчерпаемым множеством свойств и способностей, теперь не выявившихся ещё, но могущих проявиться и увлечь его на новые пути; возможно, что углубленное постижение жизни через искусство приведёт его к религии, к жажде деятельности в этой области, к осуждению многих своих прежних свойств и к стремлению не только осуществлять иные чем прежде, деятельности, но и выработать в себе новые, необходимые для них способности. Таким образом, я стоит выше не только своих реальных обнаружений, во и выше своих способностей. В отношении ко всем этим ограниченным законченным содержаниям оно есть возможность их, потенция, но не в смысле отвлеченного понятия, а как творческий первоисточник их, т. е. сущая, живая возможность, творящая сила или, вернее, обладатель сил.

Описанные свойства конкретно-идеального бытия напоминают Абсолютное. И в самом деле, человеческое я сотворено по «образу и подобию» Божию, однако, конечно, оно вовсе не есть Абсолютное. Ему присущ характер тварности и момент небытия; поэтому для него необходима деятельность во времени, дополняющая его содержание все новыми и новыми завоеваниями, тогда как Абсолютное ни в чём не нуждается и не ради себя вступает во временной процесс.