Антанас Мацейна - Тайна беззакония

В эстетической областипервобытный человек в одно и то же время управлял природой, осуществлял красоту и исполнял мистический божественный культ. Магия, творчество и мистика здесь составляли единство или, точнее говоря, они еще не проявились самостоятельно, не вышли из того первичного единства, из которого позже отделились техника, искусство и мистическое видение; они настолько отчетливо обособились, что в этих областях даже появились специалисты. Но и эти области в третьем историческом периоде сливаются в высшем единстве, которому Соловьев дает название свободной теургии.

Следовательно, свободная теософия в познании, свободная теократия в деятельности и свободная теургия в творчестве являются основными целями мировой истории. К ним направлено всякое развитие человечества и для их достижения трудится каждый человек. Бог, о чем свидетельствуют сами названия, есть соединяющееих всех начало, но не потому, что Он есть основа бытия, а потому, что Он участник отношений человека с Ним, свободно признанный, свободно принятый и свободно почитаемый. В третьем периоде мировой истории человек ощущает себя сотрудником Бога, близким Ему и тесно с Ним связанным. Человеческие и божественные вещи здесь сливаются воедино и создают полную и совершенную жизнь. Свободная теософия становится единством человеческого мышления и божественного откровения, свободная теократия — гармонией человеческой власти и божественного порядка, свободная теургия — синтезом человеческого творчества и сакраментального действа. Человек, будучи творением рук Божиих и потому трепеща перед ликом Его, через удаление от Бога и даже через борьбу с Ним вновь возвращается назад и завязывает новые отношения с Господом, отношения не творения с его причиной, но — двух свободных личностей,для которых обоюдная любовь и свободный выбор являются основой их встречи. Третий период истории, по Соловьеву, как раз и будет периодом такого всестороннего согласия между человеком и Богом, высшего богочеловеческого единства.Сам Соловьев чувствует себя призванным делать все, чтобы это единство как можно скорее осуществилось. Своей философией он подготавливает путь для свободной теософии, своей практической деятельностью пытается указать пути свободной теократии, своей поэзией пробует зажечь первые лучи свободной теургии. Долгие годы жизнь Соловьева была не чем иным, как экзистенцией в рассвете этого третьего периода. Он видел его свет и поэтому возвещал его скорый приход. Соловьев был глашатаем всеобщего согласия.Будучи по своим склонностям мыслителем, деятелем и творцом, он ощущал себя предтечей нового века, призванным возвестить человечеству его сущность и прокладывать путь для его действительности.

И все же этот образ истории был утопическим.Согласимся, что по своей сути он был христианским. Христианство тоже провозглашает, что человек будет полностью согласован с Богом, что всеобщий нынешний распад, разрозненность будут преодолены, что Бог станет носителем и соединителем всего, создающим из человечества одну овчарню и принимающим на себя обязанности Пастыря. Тогда человек будет черпать от Него всякое знание, ибо увидит Его таким «как Он есть» (1 Иоанна, 3, 2); на Нем будут основываться общественные отношения, ибо люди «будут Его народом и Сам Бог с ними будет Богом их» (Откр., 21, 3); от Него будут исходить очищающие силы, ибо светильник усовершенного бытия — Агнец (Откр., 21, 23). Поэтому можно спокойно утверждать, что усовершенствованная жизнь человечества действительно будет проявляться в виде свободной теософии, свободной теократии и свободной теургии. В этом отношении изображенный Соловьевым образ процесса и завершения истории есть не что иное, как перевод христианского Откровения на философский язык.

Однако в своем осуществлении этот образ все-таки обманчив.Христианством усовершенное бытие и связанные с ним надежды Соловьева находились на разных уровнях. По Соловьеву, последний усовершенствованный период истории приходит путем естественного развития. Он осуществляется уже в этой действительности. Он — последовательное завершение истории. Между тем для Христианства этот усовершенствованный период наступает при вмешательстве Бога и Его могущества. Он осуществляется уже по ту сторону. Он есть милость Господня. Таким образом, если по существу соловьевский образ истории и согласуется с христианским, то сама мечта о его осуществлениидалека от Откровения и превращается в жажду человеческого сердца возвести постоянные кущи в подножьи Фавора, не пройдя через Голгофу. Долгие годы своей жизни Соловьев был увлечен этой утопией. Он провозглашал ее в своих сочинениях и прилагал немало усилий для ее осуществления. Однако в конце своей жизни он понял невозможность ее осуществления, увидел крушение этого красивого образа истории и потому заменил его другим образом, сущность которого выразил в своей повести об антихристе. В этом и заключалась «та особая перемена в душевном настроении», о которой он упоминает в предисловии к «Трем разговорам».

Та «особая перемена», которая произошла в душевном настроении Соловьева, была вызвана двумя причинами. Прежде всего — достижением духовной зрелости. Еще лелея свои утопические надежды и работая над своим французским произведением «Russie et L' Eglise universelle» («Россия и Вселенская Церковь» [4] «Россия и Вселенская Церковь» («Russie et L'Eglise universelle») написана на французском языке и издана в Париже в 1888 году. ), в котором идея теократии была изложена весьма конкретно, Соловьев в 1888 году в письме к Еug. Tevernier писал, что все события он освещает sub spiece antichristi venturi— в свете грядущего антихриста. Вл. Шилкарский [5] ШИЛКАРСКИС (1884-1960) Владимирас ─ философ, историк литературы, профессор университетов в Тарту, Вильнюсе, Каунасе, Бонне. Исследователь философии Платона, Сократа, Б. Спинозы, Вл. Соловьева. , исследуя это письмо, справедливо замечает, что образ грядущего антихриста не согласуется с его видением грядущего Царства Божия. Ведь антихрист — разрушитель этого царства. Таким образом, если Соловьев все события подает в его свете, тогда он не смеет надеяться на то, что им любимая идея теократии когда-нибудь утвердится на земле, ибо появление антихриста как раз и противоречит этой теократии. Замечание Соловьева о грядущем антихристе показывает, что образ истории в душе этого великого мыслителя начал меняться уже тогда, когда его ум все еще был очарован юношескими мечтами. Немалую роль в этой «перемене» сыграл и начавшийся в России в 1891 году голод, который подорвал веру Соловьева в свою страну и в ее мессианское предназначение. В осуществлении теоретической идеи Соловьев особую роль предназначал России, именно здесь должны были быть согласованы священнические, царские и пророческие служения. Но разве может годиться для такой возвышенной цели страна, которая не в состоянии организовать материальную жизнь своих сограждан? Разве может объединить в единстве экономическое, политическое и религиозное общества страна, жители которой умирают от голода? А если Россия не есть инструмент Бога для создания Царства Божия на земле, то кто тогда им будет? Разочарование Соловьева было огромным и болезненным.